Приближается 7 октября, а на памятные даты всегда накрывает и размазывает. Тем более, когда травма ещё не закончилась и длится. Будьте максимально бережны к себе, делайте то, чего душа просит – у кого-то это плакать и ходить на все текесы, у кого-то – запереться с сериалом и кило мороженого. Всё, что поможет вам пережить годовщину – нормально. Если есть силы, посмотрите вокруг – может, кому-то ещё хуже и вы можете ему как-нибудь помочь.

Если возьмётесь помогать, спросите, чем. Потому что люди разные, то, что поможет одному, добьёт другого.

И вот ещё такая шняга – глубина травмы зависит не столько от ужасности события, сколько от устойчивости травмированного – это может быть несправедливым, но это медицинский факт, так что человека, который никого не потерял, но разговаривал с теми, кто потерял, может накрыть сильнее. Меряться письками в этом состоянии – одна из самых плохих идей, если человеку плохо – то ему плохо, воспринимайте как данность, без вины и стыда, даже если этот человек – вы, и с вами ничего ужасного тахлес не происходило.

Закончится годовщина – резко полегчает. Давайте держаться вместе, переживём.

А я пока расскажу вам историю.

Рав Шмуэль Слотки и его жена Тали женаты 34 года, у них семеро детей, двое из которых близнецы. Кто-то из детей верующий, кто-то нет, но все одинаково любимы. За шаббатним столом спорят, но не ссорятся. Кто-то выходит покурить, кто-то нипочём не зажжёт спички в шаббат. Голосуют за разные партии, видят для себя разное будущее, но все служили, все патриоты своей страны и очень, очень дружны между собой.

Семья Слотки – иерусалимцы, но трое из их детей жили в Беер-Шеве – Ишай, Ноам и их сестра Шифра. “Беер-Шевский филиал Слотких” – шутили они, неизменно поддерживая друг друга.

У Ноама всегда было шило в попе, он даже школу не закончил, но после армии, отслужив в коммандо “Эгоз”, неожиданно взялся за ум – закончил первую академическую степень, а потом и вторую, женился на Ади. Год назад у них родился долгожданный сын Нэта.

Ишай и его брат-близнец Ионатан всегда дурили головы учителям, подменяя друг друга на экзаменах. Вместе служили в Голани, вместе закончили, но Ишай связал свою жизнь с армией. Позже познакомился со студенткой из Беер-Шевы по имени Авия, женился, переехал к ней. У них родилась дочь, которую назвали Шахар-Беэри.

Шифра пошла по стопам матери – училась медсестринскому делу у нас в Беер-Шеве, потом уже в процессе работы прошла экзамены на дипломированную медсестру и уехала в долгожданный отпуск с подругами, кататься на волнах у золотых пляжей Шри-Ланки. Море, солнце, беззаботный, честно заслуженный отпуск – телефон она проверяла нечасто, а когда проверила, волосы у неё встали дыбом – её братики, в форме и с оружием, оставили ей бодрое сообщение: мол, не волнуйся, мы сейчас всё быстренько порешаем и вернёмся, отдыхай. На фоне истошно выли сирены.

Новости казались сюрреалистичным кошмаром, от которого всё никак не очнуться. Все 17 часов, что заняла дорога до аэропорта Шри-Ланки, Шифра так и не смогла дозвониться до братьев. Подруги утешали её, как могли, до самого аэропорта, хотя сами сходили с ума от страха за близких. Рейс на Израиль был под завязку забит хмурыми парнями в смешных пляжных шортах – режим переключения из беспечного туриста в берсерк-моуд у израильтян, к сожалению, отработан безупречно. Шифре места не нашлось, но она так рыдала и умоляла, что один из парней сжалился и втолкнул её в очередь между собой и своими друзьями, а потом утешал весь долгий-долгий полёт до Израиля. Обменялись телефонами, пожелали друг другу добрых вестей и расстались в аэропорту – Нерия прямиком на северный фронт, а Шифра в Беер-Шеву, к невесткам и племянникам. В кровавой неразберихе первых дней войны всё ещё оставалась какая-то призрачная надежда на то, что Ноам и Ишай просто ранены.

Потом появилась запись видеорегистратора киббуца Алюмим – у ворот горят развороченные РПГ машины, а между ними пробираются вперёд Ноам и Ишай, с полицейскими “глоками” против калашей.

Рав Шмуэль и его жена Тали поговорили и решили, что траур будет потом – сейчас оба они нужны своей стране. Тали – в качестве старшей медсестры в больнице, а рав Шмуэль – в качестве командира резервистов в самом страшном месте страны на тот момент – в Шуре. Это то место, куда свозили убитых и части их тел, идентифицировали и придавали, насколько возможно, человеческий вид, чтобы окончательно не добить приезжающих на опознание близких. “Я смотрел на эти бесконечные грузовики с телами и гадал, в каком же из них мои дети”. – говорит рав Шмуэль. За эти дни он стал совсем седым и совсем худым, но спину держит так же прямо. – “А потом Господь послал нам это нежданное утешение”.

Когда человек раздавлен горем в самый ужасный момент своей жизни, у него нет ни сил, ни желания ни на парадный вид, ни на демонстрацию своих лучших сторон, ни на что либо вообще. Хочется свернуться в клубок и молчать. Шифра и молчала – не разговаривала с подругами, не отвечала на звонки. Ответила почему-то только Нерие – своему попутчику из Шри-Ланки. Постепенно разговоры из “соболезную” и “как ты?” превратились в долгие-долгие часы, когда резервист из Кирьят-Шмона и раздавленная горем девушка из Беер-Шевы поддерживали друг в друге жизнь. Потом у Шифры сломался солнечный бойлер, и Нерия вместо короткой побывки дома рванул на другой конец страны его чинить. Тут уже оба сообразили, что речь идёт не о только о сострадании и дружбе.

Свадьбу решили сыграть, не дожидаясь окончания траурного года, при полной поддержке отца невесты: “Мы должны сосредоточиться на хорошем, понимаете? На том, сколько хорошего сделали Ноам и Ишай, пока были здесь, и сколько хорошего оставили за собой. И приумножать это хорошее, чтобы не зря, понимаете?”

На фотографиях – Ноам и Ишай, рав Шмуэль, Шифра и Нерия, мать благословляет невесту на свадьбе.