9 октября 2023
Можно спорить, о том, являются ли отношения Израиля с Палестинской автономией оккупацией. Можно еще дольше спорить, кто виноват в том, что раз за разом попытки мирных переговоров заканчиваются полнейшим крахом. Можно спорить и о том, кто сделал больше уступок, нужны ли были эти уступки, было ли их слишком мало или, наоборот, слишком много.
Об одном нельзя спорить: существа, которые тыкают приклaдом в пятилетнего мальчика и смеются, и требуют: «Скажи ‘мама’, скажи ’мама’» – на камеру требуют, в запись, чтобы выложить в сеть, чтобы смеяться многократно – людьми не являются. И дети их, стоящие вокруг, дети, которые смеются вслед за взрослыми, и тыкают в мальчика пальцами по отсутствии прикладов, вряд ли вырастут людьми. Так что это тщательно зафиксированное уничтожение – это уничтожение не только несчастного еврeйского ребенка, это уничтожение целого поколения палестинских детей, методичное убивание в них всего человеческого, чтобы ценили, любили, понимали не свободу, а фанатизм, не жизнь, а смeрть и только смeрть.
Но у тех, кто верит в смерть больше, чем в жизнь, нет будущего. Смерть – это всегда прошлое, когда она есть – человека уже нет. Поэтому победят те, кто верит в жизнь. Победим мы. Какую бы тяжелую цену не пришлось нам заплатить. Вот только в следующий раз, когда прекраснодушные либералы из благополучных стран начнут рассказывать нам о страданиях пaлестинцев, нужно напомнить им эту картинку: пaлестинцы, взрослые и дети, стоят кругом и тычут, тычут пальцами в пятилетнего мальчика, вся вина которого в том, что он родился еврeeм в приграничном кибуце. Тычут и смеются.
Как бы ни провоцировали, как бы ни пытались использовать вменяемого человека, он не станет тыкать приклaдом в пятилетнего ребенка и снимать это на видео. Никакая оккупация, никакие страдания не сделают человека зверем, если изначально в нем человеческого больше, чем звериного. Именно поэтому Израиль продолжает сегодня – сегодня! после 700 погибших, включая 500 мирных граждан! – рассылать сообщения жителям Газы: «Уходите, прячьтесь, мы будем бомбить». Можно считать нас дураками, самоубийцами, идиотами в розовых очках, но именно поэтому мы остаемся людьми в любой войне. Именно поэтому мы победим.
Видео не выкладываю, видеть это невозможно. Мазохисты могут найти в Телеграме.
12 октября 2023
Многие люди не любят принимать решения. Им это трудно дается – решать. Особенно, когда от решения зависит многое, зависит здоровье, зависит будущее, зависит жизнь.
В нынешней израильской ситуации каждый из нас ежедневно, ежечасно принимает именно такие решения.
Уезжать или остаться? Конечно, остаться, это наша страна, другой у нас нет. Но как быть с детьми? Старший еще ничего, ему все равно где пялиться в планшет, в своей комнате, или в защищенной. Средняя вообще в боевом настрое. А младший дрожит и плачет при каждой сирене – как сохранить его психику? Уезжать или не уезжать? Идти к психологу? Не идти? Пройдет? Не пройдет?
На третий день сын-пятилетка начал привыкать. Слава богу. Но упал, когда бежал в защищенную комнату, сильно ударился. Ехать к врачу под сиренами или не ехать? Или лучше пойти, врач близко, метров 700? Но где укрыться, если начнется залп именно в те минуты, когда идешь с ребенком к врачу? И есть ли у врача защищенная комната? Может, лучше поехать? Или вообще не ходить?
Кончились продукты. Надо идти в магазин, но сирены воют почти беспрерывно. Но дети хотят есть. Дурацкая привычка все время покупать свежее, в доме никаких запасов. А сирены все воют. Но дети… Побежал в магазин, в маколет – мелкую лавчонку за углом. Хозяин снимает все этикетки со скидками, возвращает обычные цены. В такое время! Смотрю на него с презрением, он опускает глаза. В таком магазине покупать нельзя. Но другой магазин далеко. И сирены, и дети. Беру самое необходимое, подхожу к кассе.
– У меня сын был на юге, – говорит он. – Пока не нашли. Может, в заложниках, может, выкуп.
– Какой выкуп? – кричу я. – Что за чушь!
Но он начинает плакать, здоровый восточный мужик, крупный, сильный, немножко хромой, кто-то говорил, что он потерял ступню на ливанской войне. Я выхожу из магазина, радуясь, что вокруг никого, потому что уже нет сил это видеть и это слышать, и стою на пустой улице и вою, просто вою, как раненый зверь.
Просят помогать не деньгами, а вещами – мыло, паста, шампуни, зубные щетки, бинты, лекарства. Значит, надо ехать в аптеку. Под сиренами. Что будет с сыном, если что-то случится со мной? Но что будет с мальчиками там, на фронте, если им не помочь. Сбегаю, авось пронесет.
Надо сдать кровь, но я так плохо переношу, просто в обморок грохаюсь. Но у меня такая редкая группа крови, четвертая, резус отрицательный. Надо бы сдать, но с кем пойти, муж останется с детьми, а тащить подруг под сиренами… Рискнула, была, не была. Обошлось без обморока, просто отлежалась там подольше, голова очень сильно кружилась.
Все вокруг волонтерят, а я работаю. Не могу не работать – я единственный кормилец трех человек. Но так стыдно, так стыдно, что я почти ничего не делаю, никак не помогаю. и денег лишних нет, отдала, но совсем чуть-чуть. Решила взять отпуск, все равно никуда не поедем уже. Не дали, говорят, я нужна. Что делать?
Сын рвется в боевые войска. Единственный сын. Именно сейчас. Я должна подписать, но мне так страшно, так невыносимо страшно, я не могу это подписывать. А он сказал: не подпишу – перестанет со мной общаться.
Ищут жилье для жителей юга. Можно было бы потесниться, освободить комнату, но младшая только начала приходить в себя, только перестала рыдать при каждой сирене. Стоит ли звать в дом незнакомых людей, стоит ли ей слушать их рассказы. Звать или не звать?
Пригласили пожить знакомых с юга. Они целыми днями смотрят новости. Я не хочу, чтобы мои дети это видели и слушали, но как им сказать, им и так хреново.
Все это – не только обо мне и моих друзьях и знакомых. Это о всех израильтянах. О наших каждодневных ежечасных выборах. Выборах, которые требуют подчас нечеловеческого усилия. Выборах, которые не нужно было бы делать, если бы кучка жадных до крови и денег скотов не посылала на нас тысячи ракет и тысячи одурманенных пропагандой нелюдей.
20 октября 2023
Я иду по городу, который вот уже 30 с лишним лет зову своим. Он совсем небольшой, мой город, уютный, зеленый, по израильским стандартам почти старый, 133 года. Я иду и не узнаю его.
Нет, он не вымер, в магазинах по-прежнему есть люди, по улицам по-прежнему ездят автобусы, и старички все так же сидят под навесом в кафе и с прежними вкусом и яростью спорят о политике, и слово «Биби» по-прежнему самое частое слово в этих спорах.
Но что-то ушло из города, и я знаю – что. С его улиц исчезли дети. Крикливые, балованные, невоспитанные, непокорные, ужасные, прекрасные израильские дети, центр нашей жизни и любви. Дети, болтающие ногами на высоких стульях в кафе, дети, клянчащие у мамы мороженое, дети, норовящие потрогать каждую игрушку в игрушечном магазине, дети в колясках, дети на велосипедах, дети на балконах, на горках и качелях в парках – ничего этого больше нет.
В огромном парке, еще недавно заполненным детским криками, визгами, смехом и плачем до такой степени, что в окружающих домах ставили двойные стекла, стоит полная, вакуумная тишина. Одинокий малыш лет пяти качается на качелях, над ним коршуном нависает мама, по первому звуку сирены готовая схватить его в охапку и бежать. И маршрут у нее уже разработан, наверняка, и время замерено – за 40 секунд от сирены до прилета она успеет добежать до ближайшего дома, до подъезда.
– Сильно-сильно! – просит мальчик. – До неба!
И она раскатывает его все сильней и сильней.
– Мама, я хочу папу.
– Папа на войне, он прогоняет плохих людей, которые кидают на нас ракеты.
– И делают бумы?
– И делают бумы.
– А когда он их прогонит?
– Не знаю, надеюсь, что скоро.
Вверх-вниз мелькают качели, вверх-вниз. Выше, выше, еще выше.
– А если не прогонит? – глядя на собственные коленки, спрашивает ребенок.
– Обязательно прогонит, ты же знаешь, какой папа сильный.
– Папа сильный, – оживляется мальчик, – он меня и Итамара одной рукой понимает.
– Ну вот видишь.
Вверх-вниз, вверх-вниз.
– А если их много?
– Нас тоже много. Ты же знаешь, у Юваля папа тоже в армии, и у Алекса, и у Рона.
– А потом я вырасту, и тоже пойду ему помогать.
Мама молчит, вытирает слезы, раскачивает качели. Вверх-вниз, вверх-вниз.
Каждая, любая, израильская женщина, глядя на новорожденного ребенка думает: может быть, на нем, на его поколении это закончится? Может быть, мы сможем наконец, тратить силы, время, ресурсы не на системы противоракетной защиты, не на лучшие в мире танки, а на школы, университеты, больницы?
Не кончается. Кучка людей, чьи экономические интересы и политические амбиции требуют и дальше разжигать этот конфликт, чьи жестокость и неразборчивость в средствах очень ценятся на войне, но совершенно неуместны и не нужны в мирное время, кучка негодяев, вот уже 75 лет не позволяющая двум народам найти общий язык, продолжает властвовать умами и настроениями не только в Газе, но и во всем мире.
Ее поддерживают и ей помогают такие же негодяи. Некоторым из них война приносит огромную прибыль. Другие думают, что способ каким ты молишься богу, важнее, чем жизнь детей, женщин м стариков. Третьи уверены, что сила – это единственная правда, а переговоры – это слабость.
Есть и просто обманутые, с промытыми мозгами.
Что знает об арабо-израильском конфликте средний европеец, или средний американец, или средний китаец? Что знают об этом люди, не умеющие найти Израиль на карте, незнакомые с его историей? Только старый антисемитский троп: евреи умные, хитрые, богатые, а значит, те, кто им противостоит – бедные, слабые, несчастные. А посему их надо поддерживать и им надо помогать.
Что ж, помогайте, поддерживайте, выходите на многотысячные демонстрации протеста. Только помните, выращенное вами зло, то зло, что пронеслось по израильскому кибуцу Беери, то чудовищное концентрированное неудержимое зло, что только приоткрыло свое истинное лицо 7 октября, с евреев начнет, но ими не кончит. Ими никогда не кончается.
Если мы сейчас сегодня не остановим это зло, оно придет ко всем.
25 октября 2023
– Приезжай к нам, – зовут друзья из России, из Франции, из Канады, отовсюду. – Приезжай, пересиди, зачем тебе жить в этом ужасе?
Спасибо, друзья. Благодарна и счастлива, что вы у меня есть. Но не приеду.
Не потому что я необыкновенный герой беспредельного мужества. Герой из меня совсем никакой, и у мужества моего оказались вполне земные пределы. Но Израиль – это мой Дом, мой дом. Это иерусалимские горы, неровной линией перечеркивающие горизонт в ясную погоду, это лимонное деревце на балконе, это привычно громкая гортанная речь под окнами, это старая глупая рыжая собака. Невозможно убегать из дома всякий раз, когда очередные борцы за собственную значимость решат забросать твой дом ракетами. Какой тогда смысл в этом доме вообще? Кто будет поливать это деревце? Улыбаться эти детям? Здороваться с этими стариками? Гулять с этой собакой? Кто будет обживать мой дом, поддерживать, охранять? И почему этот кто-то должен делать это для меня, за меня?
Не уеду. Буду рядом со своими, потому свои теперь все, все девять миллионов триста тысяч израильтян – свои. У нас не только общий дом, у нас общая страшная боль, и общий гнев, и общая надежда. У нас общее прошлое, у нас – так или иначе – общее будущее. Значит, и настоящее у нас должно быть общее, со всеми ракетами, со всей болью, со всеми ужасами нашего нынешнего бытия.
Вот такое решение. Не универсальное, не всем подходит. Никого не осуждаю, у каждого своя мера того, что может вынести его душа. У каждого свои тараканы, свои долги, свои дети. Дай нам бог сил всем, и тем, кто уехал, и тем, кто остался.
Тем, кто остался – спасибо еще и за то, что остались людьми, что ни разу за 18 дней войны не слышала я ни в магазине, ни в поликлинике, ни на улице, ни в автобусе пожелания смерти тем несчастным, от имени которых начался очередной еврейский погром. Спасибо за то, что невыносимая, чудовищная трагедия, которая задела нас всех, абсолютно всех, каждого, не превратила нас в зверей.
Остаюсь дома. Вместе победим. Победим вместе.
26 октяября 2023
Расскажу три истории. Выводов делать не буду – за прошедшие три дня Фейсбук дважды снимал мои посты и теперь угрожает баном за третье нарушение.
Так что выводы делайте сами.
История первая
Одна из двух израильтянок-заложниц, которых ХАМАС освободил 3 дня назад – это Йохевед Липшиц. Ей 85 лет. Муж Йохевед, Одед Липшиц – журналист, политический активист, один из основателей кибуца Нир Оз. Ему 83 года. В течение многих лет Одед и Йохевед занимались добровольческой деятельностью – они подвозили больных палестинских детей на лечение в израильские больницы. Встречали на пропускном пункте, на границе Израиля и Газы, везли в больницу, потом, если была необходимость, отвозили обратно. Чтобы эти больные дети и их родители не ездили на автобусах с пересадками и не платили больших денег за такси.
Одед по-прежнему остается в заложниках.
История вторая
Иногда, если у палестинских детей обнаруживается рак в тяжелой форме, вместо того, чтобы ездить каждый день на лечение, они остаются в израильских больницах. Вместе с матерями, естественно.
7 октября, в день кровавой резни, учиненной ХАМАСом на юге Израиля, в одной из израильских больниц лежали несколько таких детей. Узнав о случившемся, их матери ликовали и обнимались от счастья, что ХАМАСу удалось нанести Израилю такой сокрушительный удар. Плясали, смеялись и презрительно игнорировали просьбу медперсонала вести себя поприличней. На третий день они притихли. Из больницы их не выкинули, лечение продолжили по плану, даже когда в больницу поступило огромное количество раненых израильтян с юга.
История третья.
«Свободнaя Пaлестинa от реки дo мoря» («Frоm the river to the seа Palеstinе will bе frее») – любимая речевка и любимый лозунг про-палестинских демонстраций. Для тех, кто не в курсе, река –это Иордан, море – Средиземное. На узкой полоске между рекой Иордан и побережьем Средиземного моря сегодня располагается Израиль. Многие утверждают, что американские студенты, в исступлении выкрикивающие раз за разом эту речевку, не понимают, о чем она, поскольку не знакомы с ближневосточной географией.
С географией они, может быть, и не знакомы, но.
13 октября на совместном антиизраильском митинге студентов Бостонского университета и университета Тафта один из выступающих, Тарек Бацци, заявил: «Мы здесь не для того, чтобы осуждать убийства невинных гражданских лиц с обеих сторон. Мы здесь не для того, чтобы скандировать пустые лозунги, потому что, когда мы говорим «Освободить Палестину» и когда мы говорим «От рeки до мoря», мы понимаем, что это значит… Единственная надежда, которая есть у Палестины, — это ее вооруженное сопротивление… Если вы за свободу Палестины, то вы сторонник вооруженного сопротивления».
Выводов не будет, и не только из-за страха перед баном. Выводы делайте сами. Только, пожалуйста, в корректной форме.
На фотографии – Одед и Йохевед Липшиц
28 октября 2023
Мои дорогие левые друзья, упрекающие меня в недостаточной жалости к страданиям палестинского народа. Мне очень жаль палестинские семьи, выкорчеванные из своих домов бог знает какой раз за последние полвека. Но в первую очередь я думаю не о них, а о семьях погибших в Беери, в Кфар Азе, в Нир Оз. Их мне жаль несравнимо больше, о них моя боль и мои слезы. А еще больше мне жаль тех мальчиков и девочек, которые на военных базах по всей стране готовятся к наземной операции. Потому что я как гражданин Израиля несу за них ответственность. А за благополучие граждан Газы несет ответственность ХАМАС, правящий там почти 20 лет. И если он с этим не справляется, если туннели с пусковыми установками для него важнее больниц и школ, а возможность убить несколько сотен евреев важнее благополучия своего народа – то вина за гибель гражданского палестинского населения лежит только и исключительно на нем. Да, мне жаль попавших под наши бомбардировки детей и женщин. Но уйти с территории войны им помешал не Израиль, а тот же ХАМАС вкупе с Египтом и Иорданией. Есть границы, до которых мы можем принимать на себя ответственность за чужие решения и чужие зверства.
Мои дорогие правые друзья, упрекающие меня в чрезмерной жалости к врагу. Давайте смотреть фактам в лицо. Как бы мы ни хотели этого, как бы ни мечтали, 2 миллиона палестинцев в Газе никуда не денутся. Не уплывут в Атлантиду, не улетят на Луну и даже не переедут в Египет, поскольку Египет, как, впрочем, и все остальные арабские страны, принимать этот взрывоопасный контингент отказывается.
А значит, они останутся здесь, рядом. И после того, как мы уничтожим ХАМАС, с ними надо будет что-то делать, потому что, хотим мы того или не хотим, ответственность опять окажется на нас. По той простой причине, что если мы не возьмем на себя ответственность, нам же будет хуже. Если мы не хотим очередного витка войн и взаимной ненависти, надо разговаривать. Да, я знаю, мы много раз пытались, и кончалось плохо. Да, я знаю, мозги у многих в Газе не просто промыты – вымыты хамасовской пропагандой. Да, я знаю, после ужасов 7 октября относиться к ним как к людям чрезвычайно трудно. Но какой другой у нас есть выбор? А если выбора нет, то давайте не усложнять себе задачу и не накапливать ненависть.
Мои дорогие друзья, живущие вне Израиля. Никакие, абсолютно никакие ограничения в поступлении цемента и труб, удобрений и стройматериалов на территорию Газы (воду электричество и продукты они получали исправно) не оправдывают обезглавливание младенцев и расстрел парализованных стариков. Никакой бойкот не оправдывает насилие над женщинами и расстрел родителей на глазах у детей. Никакая оккупация не оправдывает взятие в заложники десятимесячного младенца. ХАМАС – это звери. За 20 лет правления в Газе им удалось превратить в зверей достаточно большую часть населения, поскольку очень трудно противостоять непрерывной пропаганде, забивающей мозги с самого нежного возраста. Что с ними делать после того, как исчезнет ХАМАС– я не знаю. Никто в мире не знает. Но каким бы ни было решение, первый шаг к нему – признание фактов. На данный момент большая, а, может, и бОльшая часть палестинцев не желает мирного сосуществования с Израилем – они хотят сбросить нас в море. Это неоспоримый факт. Мы живем рядом с людьми, которые мечтают о нашей смерти. Мы имеем право, должны и будем защищаться.
Наверняка найдутся люди, утверждающие, что я противоречу сама себе. Дорогие мои все, жизнь по прямой случается только в советских кинофильмах, да и то не в лучших из них.
30 октября 2023
– Как они могут котиков выкладывать на фоне происходящего в Украине, в Израиле, в мире? – возмущается одна подруга. – Это же насколько эмоционально глухими надо быть, чтобы в такие времена постить котиков?!
– Какое счастье, что все еще есть на свете люди, которые постят котиков, – радуется другая. – Что есть еще на свете места, где можно жить почти нормальной жизнью, радоваться осени, читать хорошие книги, чесать кота, гулять с собакой, наслаждаться вкусной едой.
А я сижу и думаю: как здорово, что люди разные. Что у меня есть обе эти подруги, и когда на душе темно, страшно и пусто, я могу возмущаться вместе с первой, а когда становится полегче – радоваться жизни со второй.
И никакая полиция нравов, ни итальянского, ни израильского происхождения не поколеблет меня в этом убеждении.
1 ноября 2023
Вчера годовалый сын моих знакомых сказал свое первое слово. После «мама» и «папа», конечно.
Это слово было «азака». .אזעקה Воздушная тревога.
Позавчера по дороге в магазин трёхлетний ребенок спросил меня: «А куда мы спрячемся, если будет тревога?» На что его старший брат с высоты своего солидного семилетнего возраста снисходительно ответил: «Ляжем на землю и закроем голову руками. Вас что, не учили в садике?»
Девятилетняя девочка Тамар, у которой случилась остановка сердца во время воздушной тревоге в Ашдоде, умерла в больнице неделю спустя, несмотря на все усилия врачей.
Десятимесячный Кфир Бибс по-прежнему находится в руках террористов ХАМАСа вместе с еще 29 детьми из южных кибуцев.
Это – израильские дети, которые, согласно некоторым нарративам, спокойно сидят в своих защищенных комнатах и которым ничто не угрожает.
Цену за войну платим мы все. Страшную цену. Но если мы перестанем воевать, если мы ее не заплатим, то нас не будет. Просто не будет. От реки до моря не останется ни одного еврея, «From the rivеr to the sеa Palеstine will be frеe» – помните?
А вот если перестанет воевать ХАМАС, то прекратятся бомбардировки, войска выйдут из Газы, туда потечет рекой очередная международная помощь. И если- вдруг! – на сей раз она пойдет не на ракеты и бункеры, а на дома, больницы, школы, заводы, то Газа станет новым Сингапуром. Если. Если.
Чувствуете разницу?
На фотографии – дети-заложники. Они до сих пор, почти месяц, в руках ХАМАСа.
3 ноября 2023
Когда случилось 7 октября, когда мы проснулись субботним утром под звуки сирены, когда на нас полетели тысячи ракет, и тысячи людей оказались на линии огня, я не ждала от своих друзей по всему миру громких высказываний, демонстраций, петиций, публичного осуждения. Никто из нас не ждал. Человек живущий в Бразилии или во Вьетнаме не обязан ежечасно думать о происходящем в Израиле. И не обязан ставить наш флаг на аватар, и петь на улице израильский гимн.
Все, чего мы ждали – это нормальной человеческой реакции. Сочувствия, поддержки.
И многие высказались. Многие ужасались вместе с нами, плакали вместе с нами, негодовали вместе с нами. Многие, но не все. Далеко не все. Я слышу это от многих израильтян.
Убит, похищен, ранен или чудом спасен из рук террористов каждый тысячный житель Израиля. 100% населения сидит под ракетным обстрелами, каждый тридцатый – в армии. Но молчат наши бывшие одноклассники, молчат одногруппники и знакомые, молчат наши приятели и даже хорошие друзья.
Молчат не только публично, но и лично. Продолжают делать вид, что ничего не случилось, выкладывают селфи на красивых фонах, рассуждают о книгах и фильмах, поздравляют всех то с днем пожарника, то с Тыквенным Спасом. Ни словом, ни единым словом не обмолвившись о том ужасе, в котором вот уже почти месяц живет весь Израиль. Не задав естественного человеческого вопроса: «Как вы там?»
Почему они молчат? Потому что им все равно? Или потому что им страшно и не хочется идти против толпы, будь то дагестанская толпа или лондонская, правый путинский антисемитизм или европейский левый? Или они согласны с толпой, пусть не на 100%, но в чем-то или даже во многом? И то страшное, темное, звериное, что вырывается сегодня наружу по всему миру, дремало и в них тоже? Или просто не верят, что их голос что-то изменит? Но мы ведь и не призываем их что-то менять или с кем-то спорить. Мы всего лишь хотим услышать, что им не все равно. Увы! – похоже, что все равно. В лучшем случае.
Что ж, мир подтвердил еще раз, что евреям можно рассчитывать только на себя. Ни на ООН, ни на прогрессивную общественность, ни на дружеские страны – только на себя, на свою армию, да на собственную жестоковыйность. Некоторые из нас еще надеются на Бога. Для других Бог кончился 7 октября.
9 ноября 2023
Рут Харан родилась в Бухаресте, в Румынии, в 1935 году, младшая из четырех детей. Ее отец, польский еврей, был выслан из Румынии перед началом войны, поскольку не имел румынского гражданства. Мать с детьми осталась в Бухаресте, но для еврейской семьи жизнь в Румынии становилась все более опасной, и они решили перебраться к отцу. После долгих странствий семья воссоединилась в Одессе, где отец, дипломированный врач, работал в больнице. Через год Германия напала на СССР, и им опять пришлось бежать от приближающихся нацистов.
Снова месяцы странствий, голода и холода. Наконец семья осела в Узбекистане, но сразу после окончания войны отца отправили в Молдавию, заведовать больничным отделением в Кишиневе. Через несколько месяцев он умер от тифа.
После смерти отца с помощью дяди они вернулись в Румынию. В 1947 году семья нелегально иммигрировала в Израиль – британцы, правившие тогда в Палестине, строго ограничивали еврейскую иммиграцию.
Рут помнит, как плыла на корабле, как ее угощали мандаринами, как впервые увидела Бахайские сады в Хайфе и решила, что это рай. Семья поселилась в Хайфе, делила квартиру с двумя другими людьми, делила со страной все ее горести и радости. Рут вышла замуж, появились дети, внуки, правнуки. Пять лет, назад после смерти мужа, Рут переехала в кибуц Беэри, чтобы быть рядом со своим сыном Авшаломом и его семьей.
В субботу 7 октября Харан разбудили сирены воздушной тревоги. Она пыталась позвонить сыну, невестке, внукам – никто не отвечал. Постучали в дверь, она открыла. Перед ней стояли 2 вооруженных человека арабского вида. Внезапно кто-то их позвал, и они ушли. Рут закрыла дверь, все еще не понимая, что происходит. Прождав несколько часов, она вышла из дома. Двое сотрудников службы безопасности приказали ей вернуться внутрь и оставаться в защищенной комнате.
В течение всего дня она пряталась в этой комнате, смотрела телевизор, но не могла понять, о чем идет речь. Она пыталась позвонить сыну, кто-то ответил по-арабски. Через 14 часов, уже ночью, спасатели пришли в дом Харан и отвезли ее на близлежащее поле вместе с другими выжившими. Более 100 из 1100 жителей кибуца были убиты, среди них сын Рут и еще двое родственников. Семь членов ее семьи, включая дочь, внуков и правнуков в возрасте 3 и 8 лет, были увезены в Газу.
Последний месяц 88-летняя Рут Харан живет в доме престарелых в Беер-Шеве. Она рассказывает, что в течение многих лет палестинские рабочие трудились на киббуцных полях, работали на стройках, ели в их столовой и даже на ее собственной кухне. Отношения с членами кибуца были вполне дружеские. Понять и осмыслить случившееся Рут до сих пор не в состоянии. Но одну вещь она знает точно –бежать ей некуда
Из интервью Рут Харан агентству новостей JNS:
«Все мое детство мы бежали, и у нас не было дома. На этот раз я больше не убегу. Я вернусь в свой дом. Осенью в кибуце зацветут подсолнухи, и он станет еще красивее, чем был. Я хочу вернуться домой».
12 ноября 2023
Подождать обычного часа ракетной тревоги. Обрадоваться, что тревоги не было. Взять полотенце и отправиться в душ. Раздеться, включить воду. Услышать воздушную тревогу. Выйти из душа, проверить в телефоне, понять, что показалось. Вернуться в душ, включить воду. Услышать бумы противовоздушной обороны. Выйти из душа, проверить в телефоне, понять, что показалось. Войти в душ, включить воду, намылить голову. Услышать воздушную тревогу. Решить, что показалось. Услышать семью, барабанящую в дверь с криком: «Выходи! Воздушная тревога!». Послать по известному адресу воздушную тревогу, ХАМАС, Хезбаллу, «Железный купол», войну, политиков, ломающую дверь семью и мир в целом. Вымыть голову под завывание воздушной тревоги и бумы противоракет. Выйти из душа. Увидеть, что было попадание в городе, где живут хорошие друзья. Позвонить друзьям, обливаясь холодным потом. Узнать, что с ним все в порядке, попадание было в другом конце города. Перевести дух. Вспомнить, что на том конце города тоже живут друзья. В холодном поту позвонить им. Узнать, что и с ними все в порядке. Вытереть холодный пот. Взять полотенце и отправиться в душ.
13 ноября 2023
Позвонил приятель. Тот самый, которому все не то и не так.
– Разве ты еще здесь? – спрашиваю. – Я думала ты давно уже… где-нибудь.
– Типа при первом выстреле свалил? – уточняет он.
– Ну да, вроде того, – неловко соглашаюсь я.
– Надо было свалить, – говорит он. – А мы, дураки, остались.
Я молчу, не зная, что сказать.
– Мы тут вообще в Канаду собрались, – продолжает он. – Начали оформляться, я даже свой французский вспомнил, представь. Все прошли, бумаги, собеседование, а тут – 7 октября.
– И что, все остановилось? – спрашиваю.
– Да нет, можно было уехать, в принципе.
– Ну и?
– Что ну? Остались.
– Почему?
– Говорю же тебе, потому что дураки, – сердится он.
– Еще не поздно поумнеть.
– Поздно, – вздыхает он. – Я вирус подцепил.
– Корону, что ли? Выздоровеешь.
– Да нет, – говорит и странно хихикает. – Я тут сдуру в волонтеры пошел. На юг съездил, помидоры собирать. Представляешь?
– И что? У тебя случился приступ любви к Израилю? Война кончится, и это пройдет.
– Циничная ты, – вздыхает он.
– Циничным всегда был ты. С чего вдруг такие сантименты?
– Да я сам не пойму, – с досадой восклицает он. – Вот могли же уехать в нормальный климат, в спокойное место, мне и работу там вроде обещали.
– Так езжай, – начинаю сердиться я. – Кончай страдать, собирай чемоданы и езжай.
– Не могу. Держит что-то. Не пускает.
– А жена?
– Говорит, чтобы я решал.
– А дочь?
– А что дочь? Ей и здесь хорошо, она здесь привыкла. На иврите шпарит, по-русски с израильским акцентом заговорила, представь. В Москве обе бабушки в шоке.
– А как же без сервиса? – язвительно интересуюсь я. – Как же без культуры, без достойных театров, без дизайна, без высокой моды? Ты же утверждал, что под каждой тыквенной претензией можешь подписаться.
– Не знаю, – говорит он. – Сам удивляюсь. Расслабляет этот ваш Левант. Снижает планку.
– А работа?
– Да я тут на помидорах с мужиком одним познакомился, я тебе пока рассказывать не буду, но можно что-то очень интересное замутить.
– Знаешь, – говорю, – давай встретимся, кофе попьем.
– Давай лучше с нами на помидоры, – предлагает он. – Мы в следующую пятницу опять поедем.
Прощаемся. Я сижу и думаю: что же такого есть в этой стране, что припаивает к ней намертво, что делает ее единственной и незаменимой, такой незаменимой, что даже тысячи ракет не могут нас отсюда согнать? Может быть, это живущий в ней народ? Шумный, простодушный, упрямый, хитрый, веселый, безалаберный, терпеливый, жестоковыйный еврейский народ?
15 ноября 2023
На фотографии – Кфир Бибас. Он является самым младшим из 32 детей, которых удерживает ХАМАС – когда его взяли в заложники ему было 9 месяцев.
Кфир жил со своими родителями и 4-летним братом в кибуце Нир Оз на юге Израиля.
7 октября вся семья — мама Шири, папа Ярден и двое детей, Ариэль(4) и Кфир(9 месяцев) — стали заложниками ХАМАСа и с тех пор об из судьбе ничего не известно. 10 месяцев Кфиру исполнилось уже в туннелях Газы.
7 октября в 6:30 утра, когда зазвучали сирены воздушной тревоги, Эли Бибас, дедушка Кфира, послал сыну Ярдену сообщение, чтобы убедиться, что с семьей все в порядке. Воздушные тревоги давно стали обыденностью на юге Израиля, и он не слишком волновался. Ярден ответил, что вся семья находится в защищенной комнате.
К 9 часам утра, после трех часов непрекращающегося ракетного обстрела, Эли понял, что происходит что-то более серьезное, чем обычная ракетная атака из Газы, к который жители израильского юга давно и печально привыкли. Он снова спросил сына. В 9:20 Ярден написал ему: «Я люблю тебя».
Своей сестре Офри Ярден написал, что снаружи очень шумно, они сидят в защищенной комнате, но трудно заставить плачущих детей замолчать. У Ярдена был пистолет, но он боялся использовать его, поскольку у террористов было автоматическое оружие.
В 9:45 он написал: «Они внутри».
Вскоре в соцсетях появилось видео с нательных камер террористов, на котором видно, как они вскрывают входную дверь дома семьи Бибас.
Несколько часов спустя распространилось видео, на котором Шири держит обоих мальчиков на руках, прижимая к груди и прикрывая одеялом. Она окружена террористами, на лице ее выражение ужаса.
Три дня спустя появилась еще одна фотография — террорист держит окровавленного Ярдена Бибаса рукой за горло. В другой руке террорист сжимает молоток.
Бабушка и дедушка Кфира со стороны мамы, Шири, были заживо сожжены террористами, о чем их дочь, видимо, все еще не знает.
Каждый четвертый член кибуца Нир Оз был похищен или убит.
Кфир только недавно начал ползать.
