Хроники блокады: день 41

С утра сообщение в родительском чате: приходите в 12 часов, будут раздавать пайки для детей до 4 класса. Кто-то рад. Мысли в голове терзают: не нужны нам ваши подачки, действуйте по назначению, разблокируйте дорогу, будут продукты в магазинах, как раньше- мы сами в состояниикупить для своих детей картошку, лук и яблоки. Каждому ребенку по килограмму картофеля, 2 лука, 2 свеклы, 3 морковки и 4 яблока. Были пакеты с бонусом: 2 апельсина. В городе шутят: спонсор сегодняшнего борща- дети начальных школ. Хотя капусты не было, какой борщ без капусты?)

Под вечер выбралась на краску, красили под светом фонарика от телефона, через пол часа дадут свет, экономим время. В салоне девочки совершенно неунывающие: пол дня были дома, нет смысла приходить на работу без света. одна налепила 460 пельменей, другая говорит, что позавтракала впервые за много лет.

В Степанакерте снегопад. Отравляешь детей в школу, один взгляд вокруг и переносишься в зиму 92-ого. Степанакерт нещадно обстреливается из Шуши. Нас забрали в деревню, там можно было ходить в школу. Астхашен был более менее защищен благодаря своему расположению, туда почти ничего не долетало тогда. Детской радости нет предела: живем у самых любящих бабушки с дедушкой, и не как обычно, на каникулах, а ходим в школу! Значит живем на постоянной основе, с уроками, с привезенной из города одеждой, с постоянными бабулиными «ешьте,матахиним, ешьте, посмотрите как вкусно»..

Помню, что еще в Баку, до переезда в Арцах, папа купил мне через знакомых фарцовщиков американские сапожки. Это были дутики, темно синий низ, светло голубой мягкий верх, весь в серебристых звездочках. Они были мне велики, и дожидались своего часа, который как раз пришелся на ту зиму. Сказать, что я была счастлива, значит ничего не сказать. На фоне детей деревни я выглядела принцессой- в темно синих джинсах и сапогах со звездочками. У других в основном были грубые ботинки, почти одинаковые, как у мальчиков, так и у девочек. Удивительно, как память может хранить в себе все мельчайшие подробности, даже следы на снегу, которые оставляли эти сапоги. Каждое утро я хожу вниз по засыпанной снегом, мощенной камнями дороге, к школе. Школа была в самом начале деревни, а дом наш, к вящему неудовольствию моей бабушки, невестки того самого прадеда, который его построил, был в самом конце, наверху деревни. Сразу за домом – холм, уходящий в лес, и дед всегда говорил, что тут строились самые деловитые и предприимчивые, потому что всегда была опасность нападения и можно было чуть что уйти в лес. Бабулю это не очень убеждало, и она всегда имела свое собственное мнение по поводу «как можно было додуматься строить дом так высоко».

Дорога была местами скользкой, надо было ловко обходить грязь, наступая на камни и снег. Настоящий тест на ловкость, и я с удовольствием проходила его каждое утро. В школе топились печки в каждом классе, учеников было совсем мало, в каждом классе человек десять, не больше. Уроки тут выгодно отличались от городских, там было по 30-35 человек, на каждого ученика не оставалось даже минуты, а тут все ученики были в центре внимания. Учителя сильные и строгие, добрые и мудрые. Снисходительно смотрят на девочку из города, которая очень плохо говорит и читает на армянском, зато какой русский! Каждый урок русского и литературы превращался в спектакль одного актера 

Единственное что осталось у меня из учебы в этой школе, было стихотворение Аветика Исаакяна про Родину. Я выучила его и была такой гордой, что смогла красиво рассказать его наизусть на уроке.