В Мариуполе я был через год после Чернобыля, в 1987 году. Это была моя первая поездка на море . Воспоминания смутные (мне было 5 лет), но что-то осталось. В поезде мама познакомилась с женщиной, которая сдала нам двухкомнатную квартиру. Комнаты были раздельные. Но между ними зачем-то была дверь. Мы с братом баловались и перемещались из комнаты в комнату напрямик.

А еще в доме, он был довольно старым, был “открытый лифт”, стены которого представляли собой металлические решетки. Едешь, и все тебя видят, и ты всех.
К морю мы шли мимо большого завода. Возможно, Азовстали, но я не уверен. Помню, что из заводской трубы шел густой бурый дым, и все вокруг (дома, заборы, деревья) были в такой же бурой пыли. Мама вздыхала, недоумевая, чем дышат местные жители.

Потом мы спускались вниз по ступенькам, и на склоне на постаменте стоял корабль-памятник. Прежде я никогда не видел кораблей, так как мы жили вдали от морей и крупных рек, поэтому это черное судно, возвышающееся над линией горизонта, производило на меня сильное впечатление.

Внизу, вдоль моря, проходила железная дорога. Когда мы ее пересекали, очень сильно пахло раскаленными на жаре шпалами. Мы шли на самый чистый пляж (на соседних было больше людей и соответственно мусора) и там я купался без плавок, потому что… Не знаю, почему, но многие дети тогда купались голышом. Мне было немного стыдно. Впрочем сразу после выхода из воды я вытирался и надевал сухие трусы, заботливо заготовленные мамой.

Мама постоянно переживала, что мы с братом простудимся, но мы, кажется, так и не простудились. Потом развалился Союз, и на море мы больше так и не поехали. В следующий раз на море я был уже взрослым, женатым человеком. Поэтому до сих пор иногда вспоминаю Мариуполь, и сразу в голове запах шпал, бурый дым из трубы и корабль-памятник. И, конечно же, море. Хоть и мелкое, но бескрайнее. Правда папа говорил, что если присмотреться, то можно увидеть какие-то вышки на противоположной стороне.

Я вглядывался в линию горизонта, но никаких вышек так и не увидел. Наверное, папа просто пошутил, а я и поверил.

Сегодня Мариуполь практически полностью разрушен. Вечером я видел запись, сделанную с дрона, и, кажется, узнал ту трубу, из которой шел бурый дым. Она торчала среди развалин заводских корпусов и других разрушенных зданий. И возникло такое щемящее чувство: я понял, что мои детские воспоминания навсегда остались воспоминаниями. Они все дальше, все более туманны.