25.09.2023
По понеділках у мене шпиталь.
Стільки мемів породили ці півтора року, а це мій особистий. Друзі в курсі – понеділками мене не чіпати. Навіть Гектор знає, в цей день він нікуди не їде, бо його персональне місце в автівці зайнято. Туди завантажують не завантажувальне (а є якийсь добрий український аналог виразу “впихнуть невпихуемое”?). Чого там тільки за останні пів року не було: і телевізори, і мед, і драбини, і шкарпетки, і операційні затискачі, і книжки, і труси, і акордеони, і миючі засоби, і навіть акваріум.
Я свою машину тепер можу міряти чим завгодно, наприклад, тв – їх максимум п’ять з сороковою діагоналлю (більше не втиснути, перевірено), чи рівно вісім ящиків паперу для друку (дев’ятий не лізе, хоч лусни).
До речі про той папір. Мені коли вперше підполковник написав “ящиков десять, можно двадцать, сколько сможешь”, я думала це жарт. Питаю, у вас там що невеличке видавництво? А він не сміється. Каже, бачила б ти скільки ми всього друкуємо…
Друзі, хтось писав мені, що є принтер, він не новий, але в робочому стані – потрібен в поліклініку, нагадайте про себе в особистих, заберу.
Весь тиждень я збираю посилки від вас, та купляю щось необхідне. Бо їм постійно щось потрібне. Іноді ці потреби дивують. Але не буду сьогодні рефлексувати на тему тих клятих ГОСТів, що не змінювалися з радянських часів. Хоча воно, справді, бісить.
Сьогодні відвезла п’ятнадцять кіло шампунів, та усіляких гелів від Катерини з Франика, дякую дуже. Ще купила три ящики цукерок для важливої справи Пана Павла.
Хочу познайомити вас з цим чоловіком. Це дивна й дивовижна людина в водночас.
Він – волонтер, який практично живе в шпиталі останні півтора року. Каже, що в нього і ліжко тут є, у коридорі кардіології.
Кожного ранку Пан Павло сам розносить по палатах цукерки “виключно карамельки, бо шоколадні тануть”, сік “маленький двохсотграмовий з трубочкою”, та кефір “одновідсотковий, бо іншій їм не можна”. В лапки я взяла прямі цитати, щоб ви уявили, як Пан Павло серйозно ставиться до свого напрямку.
Взагалі він багато говорить. А мені в кайф з ним балакати, бо останнім часом я здебільшого спілкуюсь з електронним касиром в Епіцентрі. Оце “Скануйте товар. Покладіть товар на пакувальну зону”. Іноді мені здається, що то єдині слова, що я чую за день.
Пан Павло розповів мені, що раніше працював в дитячому садочку, вихователем. І дійсно, у своєму кумедному капелюсі, він схожий на якогось доброго домовичка.
Між мандрівками по палатах, Пан Павло, разом з дівчатами волонтерками, плете маскувальні сітки, та крутить мед з імбиром для хлопців.
Там є свій, невеличкий волонтерський пункт, як то кажуть, стаціонарний. Спитала, що їм зараз потрібне найбільше. Відповіли – штанці спортивні, усіх розмірів. Можна не нові, але охайні. Бо починає холодати, а поранені досі у літньому хб.
Друзі, величезне дякую усім хто долучається. Якщо ви у Харкові, напишіть мені, я розповім як привезти цукерки, чи спортивки, чи принтер, чи може ще щось корисне.
П.С. Мої ви хороші, якщо до посилочки кладете щось особисто для мене, тобто для Гектора, пишіть про це. Бо я ж коробки не відкриваю, забрала з пошти й везу у шпиталь. Ото хлопці здивуються, коли побачать сушені кролячі вуха
05.10.2023
Бибиси опубликовала новость о трагедии в посёлке Гроза с маркером “Обережно, фото та інформація можуть вас шокувати”.
Кого? Кого еще можно шокировать видом растерзанных тел через девятнадцать месяцев войны?
Думаю, украинцев уже невозможно.
– Ало, Ань, слышала, что под Шевченково? Вот же твари!
Мы, как мёртвые души. Шока нет. Слёз нет. Только тупая ненависть осталась.
Сашка Бринза, оператор СТБ, запостил фото: на клумбе в виде обыкновенной шины, спасатели выложили подобранные на месте трагедии телефоны. Разбитые, обгоревшие. В основном все старенькие, кнопочные. Сашка пишет “на один из них всё кто-то звонит и звонит”.
Я так мысленно звоню и звоню папе. Вчера был год, как его нет.
Моя подруга так звонит и звонит сыну, он весной остался под Бахмутом, навсегда. Паренек в госпитале так звонит и звонит сестре, в Мариуполь.
Звоним и звоним. В пустоту.
Сегодня около часа дня, в маленькой сельской кафешке люди поминали погибшего на фронте односельчанина..
Ракета “Искандер”. Прямое попадание. Одна секунда. Пятьдесят трупов. Эту атаку российских военных уже назвали “найкривавішим злочином росіян на Харківщині за весь час від початку повномасштабного вторгнення”. В области объявлен трехдневный траур.
Говорят, все невинно погибшие становятся ангелами.
2023 год. Октябрь. Украина – страна ангелов.
07.10.2023
Мир сошел с ума – это когда в двадцать первом веке ты, наконец, дозваниваешься дочери, и вы обе перекрикиваете сирены. Ты свою, харьковскую, а она свою, тель-авивскую.
– Саш, ты в безопасности? Ало, ало, ало
– Мам, как там у вас? Ты меня слышишь?
Поговорили.
Как причитает моя соседка “живы и слава Богу”.
Тот случай, когда добавить нечего.
А воздушная тревога на обоих концах провода орёт абсолютно одинаково. Провозглашает приближающуюся смерть, насилие, горе.
В детстве я загадывала на дни рождения два желания – “собаку” и “чтобы добро победило зло”.
Собака у меня уже есть, Господи.
Держись Земля обетованная.
09.10.2023
– Мир не черно-белый, Аня, – убеждал меня только что знакомый из Германии, – Нужно понимать исторический контекст и вообще…
Мужчина запнулся.
– Всё не так однозначно? – подсказала я ему концовку фразы.
Он согласился.
Мы обсуждали события в Израиле. Под словом “события” я подразумеваю терроризм радикальных палестинцев, расстрел мирных людей исламской группировкой ХАМАС.
Я, конечно, не историк, не политик, и вообще баба, и место мое на кухне, да.
Но скажите мне, в каких исторических контекстах нужно разобраться, чтобы оправдать убийство безоружных подростков на музыкальном фестивале?
Какие тонкости географии нужно изучить, чтобы объяснять пытки, насилие, мародёрство?
Образованные аналитики, которые всерьез рассуждают на тему “исконно-палестинских территорий”, таская по комментариям Османскую империю, вы себя слышите?
Гитлеровские нацисты, жонглируя подобными аргументами, строили газовые камеры.
Люди, остановитесь.
Мой личный манифест сегодня:
Мир черно-белый.
Всё совершенно однозначно.
Варвары, вламывающиеся в твой дом с оружием, должны быть уничтожены.
Слава Украине. Ам Исраэль Хай.
11.10.2023
В эти чудовищные дни, когда я только и делаю, что переключаю новости с украинских на израильские и обратно, вышла моя книжка “Как ты там?” на русском.
Читатели украинской версии уже окрестили её, как “живой дневник харьковчанки”.
На одной из презентаций я пошутила, что нужно переставить слова: “Дневник живой харьковчанки. Пока еще живой”
Но никто не смеялся. В Харькове вообще мало смеются в последнее время.
Сборник получился тоже эмоционально не простой. Хотя в него вошли и смешные эпизоды. Например, история про купальник. Который я зачем-то взяла с собой в эвакуацию вместо теплых вещей.
Сразу хочу объяснить свое решение печатать и русскоязычную версию книги (кроме украинской и литовской, которые уже вышли). Я считаю, что правду об этой войне должны услышать, как можно больше людей во всем мире. В том числе миллионы эмигрантов из бывших советских республик, которые не знают украинского.
17.10.2023
Хватит слёз. Давайте посмеёмся.
Расскажу, как мы с Гектором в субботу на dog party ходили.
Прифронтовой Харьков, как вы понимаете, развлечениями не балует. Хотя, говорят, некоторые театры открылись, но туда вряд ли с доберманом пустят.
А хочется как-то переключиться иногда, а то у меня из досуга только госпиталь.
И тут такая удача – настоящая собачья тусовка в центре города. С призами и конкурсами. Мирный безалкогольный утренник.
Одела Гектора в нарядный ошейник, поехали.
Знаете, в каждой группе детского сада обязательно есть такой мальчик, которому все дети по пояс. У моей Сашки в группе был такой мальчик – Андрюша. Я первое время думала, что это папа случайно привел пятиклассника, перепутал. Оказалось нет, “мальчик просто крупненький” – объяснила воспитательница.
Гектор на дог пати выглядел точно также. Чистый Андрюша.
На входе он споткнулся о чихуахуа, наступил на ухо лежащему спаниелю, и рявкнул на шпица в юбке.
В общем, вошли мы эффектно.
Приветливые девочки, которые раздавали собачникам брошюры, ринулась бежать в разные стороны. Шучу. Они очень смелые, поэтому просто расступились, образовав для добермана зеленый коридор.
Гектор, минуя все площадки с конкурсами (ну как “минуя”, мы прошли сквозь них, по прямой) сразу потянул меня к стенду с дегустационными собачьими печеньками. Стенд снёс. Вместе с консультантом. Печеньки сожрал. Все.
Я хотела было посмотреть показательные выступления поисковых собак. Там талантливый лабрадор ловко находил мячики в тайниках. Но Гектор сказал “потом, мам” и поволок меня в другой конец площадки.
Там угощали сушеной крольчатиной. Доберман подошел и просто открыл пасть, мол, засыпайте. Милая девушка со словами “ой какой красивый мальчик” скормила ему весь праздничный запас. За нами бигль с голодными глазами стоял… прости, чувак.
Близняшек малинуа на полосе препятствий я тоже не увидела. Гектор во время их выступления попросил политического убежища в палатке с вялеными куриными косточками.
И я ни за что не сдвинула бы его с места если бы не Она. Девочка, красавица, бернская овчарка. Она кокетливо вильнула хвостом и скрылась в толпе золотистых ретриверов.
Гектор пытался её отыскать, и мы очутились в центре какого-то конкурса.
– Три команды на время, – объявил в микрофон ведущий, – Сидеть, лежать, дай лапу!
Он подошел к нам и включил таймер на телефоне. У меня в руках оставалась одна печенька, поэтому Гектор справился с заданием за четыре секунды.
Мы получили главный приз и направились к выходу. Там вдалеке снова вильнула хвостом бернская овчарка.
Прекрасный был праздник. Все пятнадцать минут.
25.10.2023
Жизнь за двумя стенками.
Приятель из Германии пишет: “В Харькове тревога, ты же за двумя стенками”?
– Конечно! – отвечаю я ему, тыкаю пальцы в шифт-ноль и не отпускаю пока моё сообщение не растянется в три строки.
(для молодежи: сочетание клавиш шифт-ноль – это скобка, много скобок – это старушечий аналог ржущих смайликов).
Я была уверена, что приятель шутит, клянусь. Ну нельзя же всерьёз такое спросить. У харьковчанки. Через девятнадцать месяцев большой войны. (тут снова скобочки).
Человек не шутил, скобочек не понял.
Я расскажу вам правду. Про Харьков, воздушную тревогу и выдуманное правило двух стен.
Сирена в городе включается от пяти до пятнадцати раз в день. Иногда она практически не замолкает. Если в такие дни открыть официальные талерам-каналы, то там, вместо новостей, транслируют чёрно-белый калейдоскоп: отбой, тревога, отбой, тревога, отбой, тревога.
Выглядит, как технический сбой, будто телеграм-канал заело, как пластинку.
В такие дни, а их примерно шесть в неделю, по “правилу двух стен” мне надо жить в тамбуре. Есть в тамбуре, спать в тамбуре, работать в тамбуре, принимать душ в тамбуре, гулять с собакой в тамбуре.
Знаете, у меня очень маленький тамбур.
Он узкий. Гектор, например, если проскочил мимо нашей двери и решил понюхать, чем пахнет у соседей, то развернуться уже не может. Включает задний ход.
Но дело даже не в этом. Правда.
Дело в том, что по моей собственной статистике, в десяти из десяти раз – сначала взрывается ракета, а потом включается сирена.
Никто не виноват. Так географически сложилось. Мы слишком близко. От моего подъезда до российской границы тридцать два километра.
И я честно не помню случая, чтобы “прилетело” после начала воздушной тревоги.
Я не жалуюсь, просто хочу объяснить всем тем, кто далеко от Харькова: в нашем городе сирена – это добрый знак.
Значит уже ничего не прилетит. Не переживайте.
И не обижайтесь на скобочки. Для харьковчанина тревожный вопрос про убежища, даже про пресловутые две стены, давно смешной.
Увы и к сожалению.
28.10.2023
Я только сейчас, после всего пережитого днём, узнала из новостей, что в Украине штормовое предупреждение, местами ураган, а в области объявлены какие-то аномальные порывы ветра.
И у меня до сих пор дрожат руки, хотя я уже несколько часов дома, в безопасности.
Хочу рассказать вам эту историю, потому что і гадки не мала, шо таке взагалі буває.
Утром ничего не предвещало беды. А, возможно, мы просто не посмотрели прогноз погоды. Хотя вру, посмотрели.
Погода обещала быть шикарной, тепло и солнечно. Тот раздел, где про ветер в метрах за секунду, мы даже не глянули. А кто туда смотрит?!
Мы с подружкой и двумя доберманами поехали в сосновый лес. Суббота.
Понятно, оправились в том направлении, где не заминировано и вообще мирно. Мы там и раньше бывали – чистый воздух, тишина, грибы, собаки в захваті.
Вот и сегодня было так. Мы зашли довольно глубоко в лес, примерно часа полтора от трассы. Доберманы унюхали что-то и пошли по следу. Мы только успевали бежать за ними, посмеиваясь. Потому что, наши собаки – те еще охотники. Запах чуют, но мимо зайца запросто пройдут не заметив. Бывало.
С собой у нас был термос чая и бутерброды, и мы поглядывали по сторонам, в поисках какой-то полянки для привала.
Ветер начался внезапно. Причем не внизу, а сверху.
Внизу было всё, как обычно, но верхушки сосен вдруг резко стали раскачиваться. Это было реально красиво и угрозы мы не почувствовали.
Единственное, доберманы поджали хвосты. Стали вести себя так, будто напуганы. Синхронно.
Когда, с диким треском, упало первое дерево (в пяти метрах позади нас) было страшновато, но казалось – это случайность.
Мы успокаивали друг друга – трухлявая сосна, ей пришло время, так бывает.
Потом, вторые две сосны рухнули вместе, прямо перед нами. Собаки заметно занервничали, но мы еще держались. И даже шутили: Господи, мы пережили двадцать месяцев обстрелов, неужели испугаемся падшего дерева?!
А потом сосны просто посылались: третья, четвертая, пятая.
Честно, я была уверена, что не из робкого десятка. Но, скажу откровенно, стало пипец, как страшно. Не знаю сколько весит сосна, но падение её разбивало всё живое на земле.
Мы побежали.
Сосны падали с чудовищным треском, перед нами, позади нас, везде.
Я повторяла: У меня сильные ангелы-хранители, всё будет хорошо. И мы бежали. Казалось вечность.
Брошенная в лесу машина, о чудо – уцелела. Мы вернулись домой.
В лесу мы видели грибников, немного – человек шесть-семь. Господи, надеюсь, они тоже вернулись.
Пишу всё это ровно потому, что дожила до пятидесяти почти лет и не знала, что сосновый лес может быть так опасен. Ветер там – смертелен.
Теперь вы тоже знаете.
30.10.2023
Моя тётя Феня всегда говорила: “Любой мировой пиздец начинается с еврейских погромов”.
Она, гонимая советским антисемитизмом (которого конечно же “не было”, как и секса в СССР), дожила почти до ста лет в спокойной Австралии. Однако всю первую половину своей жизни спасалась от смерти. Бежала, начиная с Бабьего Яра. В общем, старушка знала толк в “еврейском вопросе”.
Вчерашние события в Махачкале повергли в ужас весь цивилизованный мир. Но, мне кажется, дело тут даже не в евреях.
Кадры неуправляемой, оголтелой толпы, которая жаждет убивать “по национальному признаку” не может оставить равнодушным психически здорового человека. Независимо от религии, географии и социального статуса.
Если кто-то пропустил эти чудовищные новости, то вкратце:
В субботу в Махачкале человек 300 нервных мужчин собрались у отеля, орали, бросали камни и требовали выдать им гостей-евреев на растерзание. Нескольких активистов полиция пустила (!) в здание, те пошли искать иудеев, но не нашли.
В воскресенье толпа уже побольше ринулась в аэропорт с криками “аллах акбар” встречать рейс из Тель-Авива. Разгромили зал ожидания, вырвались на взлетно-посадочную полосу, пытались ломиться в самолеты.
По официальным данным, пострадавших нет, пассажиров отправили в другой аэропорт. Формально задержаны 60 махачкалинских титушек. Пукин заявил, что (цитата) “погром в Махачкале был инспирирован через соцсети, не в последнюю очередь с территории Украины руками агентуры западных спецслужб”.
Сука, смерть в яйце, яйцо в утке, утка в зайце, нас тут нет. Всё как обычно.
Но я вернусь к своей тётушке. Согласно энциклопедии холокоста, которую она наизусть знала, всё началось с так называемой “хрустальной ночи”. Это был ноябрь 1938 года, по всей фашистской Германии прокатилась волна погромов.
Крушили и убивали “врагов рейха” – евреев. Поклонники Гитлера жгли синагоги, кидали камни в витрины магазинов (было много стекла, отсюда и название “хрустальная”). Власти молчаливо наблюдали за этим с легкой руки тогдашнего министра пропаганды Геббельса, который заявил, что “ни полиция, ни армия не будут вмешиваться в народное негодование”.
Ну, что сказать. История идет по кругу.
П.С. Очевидно же, что оголтелые не остановятся на “евреях”. Невежество и жажда крови рано или поздно приведут их и в ваши дома. В дома тех, кто давал команду “фас” и в дома тех, кто молчал и не вмешивался. Так устроен мир у варваров.
Перегрызите, наконец, друг друга.
15.11.2023
Я иногда получаю отзывы от читателей моей книги. Один из них очень тронул, его написал молодой мужчина. Среди прочего там были такие слова: “Вы так тепло пишете об отце, мне бы хотелось стать таким же для своей дочери”.
Я вспомнила одну историю.
По понедельникам первым уроком у нас была политинформация. Даже не первым, вру, нулевым. То есть в 7.30 уже нужно было быть в школе.
Один такой понедельник я хорошо запомнила. Пятый класс. Февраль. На улице еще темно, ледяной дождь барабанит по карнизу, ветер шумно раскачивает верхушку тополя перед нашими окнами.
Я сижу на кухне и канючу маме, что не хочу идти в школу. Что там холодно, страшно, опасно, скользко, волки, бандиты, инопланетяне, что угодно, только б не идти.
Мама, как всегда с улыбкой, объясняет мне, что есть такое слово “надо”. И греет на сковороде бутерброд с разрезанной напополам сарделькой.
Вдруг радио, которое постоянно бубнило на нашей кухне что-то типа: Горбачев, политбюро, надои, покосы и прочие темпы развития, неожиданно меняет тембр и человеческим голосом произносит “помогите спасти жизнь девушке”.
Я даже долгое время помнила имя этой девушки, такое впечатление на меня произвело это “радиообращение к жителям Харькова”. Голос просил всех, кто может, срочно сдать кровь на станции переливания.
На политинформации учитель первым делом спросила: “Кто знает какое значимое событие вчера произошло в нашей стране”? Я обрадовалась – наконец-то я знаю! Потянула руку и выпалила, что умирает девушка и нужно срочно её спасать.
Клянусь, я была уверена, что значимее события не существует.
Галина Ивановна неожиданно округлила глаза, а дети в классе захихикали.
Дальше был урок позора, унижения, публичной порки. Я оказалась “невежеством”, которое ха-ха-ха не знает, что вчера в стране проходил двадцать седьмой (кажется) съезд КПСС и на нем приняли план очередной пятилетки.
Вечером я, непривычно тихая, встречала папу с работы.
– Как прошел день? – традиционно спросил отец.
Я расплакалась. Было обидно, и еще, конечно, ужасно стыдно не знать про съезд и пятилетку. Взахлеб рассказала папе всё, начиная с радиообращения.
Он присел на корточки. Взял меня за подбородок (он всегда так делал, когда хотел сказать что-то важное) и произнес
(тут, по правилам драматургии, должна быть какая-то невероятно мотивирующая цитата, которая в последствии станет слоганом фильма или называнием книги, но нет).
Папа сказал: “Давай завтра прогуляем школу”!
Утром мы ехали с отцом на трамвае. Ехали необычно долго, потом вошли в большое серое здание, папа посадил меня на обшарпанный деревянный стул в коридоре и велел ждать.
Было страшновато. Но папа скоро вернулся. Рука у него была согнута в локте, а чуть выше запястья он прижимал кусок ваты.
– Всё хорошо доча, я сдал кровь для той девушки, из радио.
П.С. Потом мы еще пошли в магазин “Динамо” и купили мне новые кеды на физкультуру. До сих пор помню их жуткий запах 
20.11.2023
В Харькове выпал первый снег. Настоящий, белый, пушистый, а не какая-нибудь слякоть. Редко так бывает, чтобы осенний еще снег лёг таким красивым январским ковром.
Детвора во дворе с утра бегает с разноцветными снеголепами. Хохочут. Гектор гоняется за снежинками, гавкает, виляет хвостом. Я даже машину сегодня чистила с удовольствием, это же первый снег.
Вдруг спохватилась. На улице минус четыре, как они там ночевали, в окопах?!
Пишу Сане “что вы там, замерзли?”
А он отвечает “бабу лепим!”
Бабу лепят, представляете. Не могу, улыбаюсь как дурочка.
Удивительные мы существа – люди. Украинцы. Столько тревог, страхов, боли. А мы радуемся первому снегу.
Непобедимы.
24.11.2023
У мамы сегодня день рождения. Второй раз повезу её любимые желтые хризантемы на кладбище.
С утра готовлюсь морально. Скурила пачку сигарет. Мне всё ещё невыносимо больно класть цветы у креста, а не ставить букет в её любимую хрустальную вазочку.
– Анюта, осторожно, не разбей!
Думаете мама волновалась о хрустале? Никогда. Она переживала, чтобы я растяпа (а я растяпа) не порезала руки.
Однажды маленькой, я уронила старинную шкатулку. Честно, не помню, из чего она была сделана, может быть из какого-то особого стекла. Тяжелая такая, красная, с белыми резными лилиями.
Шкатулка досталась нам от прабабушки, и мама хранила в ней свои нехитрые драгоценности. Ожерелье из двух ниток жемчуга, браслет из крупных зеленых камней, брошку в виде какой-то птички, кажется ласточки.
Я, конечно же, всеми этими богатствами обожала играть. Мама иногда доставала “сокровища” и мы вместе их примеряли.
Мне было, наверное, лет пять, когда я сама потащила заветную шкатулку с полки серванта и не удержала.
На дикий грохот прибежали родители из кухни. Я думала, по советской традиции, “мама убьет” за такое. Испугалась, плачу.
А мама бросилась осматривать меня и причитать “солнышко мое, ты не поранилась? Покажи ручку, покажу другую”.
Это был первый осознанный урок о настоящих ценностях, который я получила в жизни. Потом их было еще очень много.
Мама всегда говорила
– Ничего, что можно купить за деньги не стоит твоих слез, доченька.
Спасибо, мам.
Сегодня я плачу. Сегодня можно. Потому что нельзя купить ни за какие за деньги такое тепло, такое добро, такой свет, который ты излучала.
С днем рождения, любимая.
25.11.2023
Майже дев’яносто років тому, радянська влада на смерть закатувала голодом мільйони українців. Сьогодні, в останню суботу листопада, країна вшановує пам’ять людей, по-звірячому знищених “великой империей”.
Идея снять документальный фильм о тех событиях родилась в 2006-м, когда Ющенко открыл “секретные” архивы СБУ для журналистов.
Понятно, что и раньше события начала 30-х годов в Украине были известны. Но реальные документы с печатями и подписями убийц, имена которых в то время еще носили улицы и проспекты города, потрясали.
Мне, тогда полевой журналистке, захотелось отыскать людей, которые хорошо помнят те чудовищные годы. Причем ни одного-двух очевидцев, живущих недалеко от редакции, которые что-то расскажут со слов родителей (как это, чего греха таить, частенько делается в профессии). Я искала реальных детей, которые родились и выросли в харьковской области в двадцатых годах.
Поиск занял почти полгода. Звонила в сельсоветы, фельдшерские пункты, почтовые отделения, патронажным сестрам.
И нашла. В каждом районе области.
Чаще всего это были даже не села – хутора. Не дороги – направления. Не дома – хатки.
В каждой семье старики обязательно пытались нас накормить. Кашей, пирожками, борщом. Чем угодно, но “поки не поїсте, нічого розповідати не буду”!
Такие светлые.
В одном доме родилось название фильма – “Жернова”. Я, городская девушка, просто увидела странный предмет в сарае
– Ой, а что это такое?
– Такая штука, которая в те годы перемалывала всё.
Именно. Перемолотые люди, судьбы, жизни.
Героев этой ленты больше нет в живых. Прошло пятнадцать лет после съемок. А они всё еще мне иногда снятся, старики.
Самая тяжелая моя работа в профессии.
Семнадцать часов отснятого видео, три с половиной тысячи километров по Харьковской области, тридцать интервью.
Никаких комментариев или мнений политиков-историков в фильме нет. Мне хотелось, чтобы выводы каждый зритель сделал сам. Кстати, слово “голодомор” во время интервью я не произносила, просто просила своих собеседников вспомнить детство.
Может быть сегодня, в день памяти, вы найдете в себе силы посмотреть этот фильм.
4.12.2023
В октябре я неожиданно рассорилась с приятельницей из-за вопроса, который задала ее шестилетнему сыну…
Вита уехала еще в первые дни войны и обосновалась в небольшом немецком городке. Сначала они с Никиткой жили в приемной семье, и Вита много плакала – чужой язык, непривычный быт, странные продукты. Потом переехали в отдельную квартиру и как-то всё наладилось что ли. Малой в детский сад пошел, точнее, как он сам громко поправлял маму: “не садик, а киндергартен”.
Последнее слово он смешно произносил по слогам, четко артикулируя каждую “эр”.
Мы иногда созванивались по видеосвязи.
Так было и в этот раз. Мы болтали, мальчишка то и дело лез в кадр, дурачился, потом принес свою аппликацию из листьев и цветной бумаги. Мне было плохо видно, показалась там изображены какая-то машина с башней.
– Никит, это что там у тебя? Танк?
Я спросила с улыбкой, играя, без каких-либо подтекстов.
– Мы эту тему не обсуждаем! – резко оборвала меня Вита и отправила сына на кухню.
– Какую тему? – я вообще не поняла, что произошло.
– Тему войны! – со злостью сказала мать, – Ребенку шесть, ты его травмируешь.
Я растерялась. Совершенно не ожидала такой реакции.
Мы еще две минуты поговорили о погоде, просто, чтобы не бросать трубки и всё, больше не созванивались.
Мыслями я постоянно возвращалась к этому эпизоду. Писала Вите воображаемое письмо, где подбирала слова для её шестилетнего мальчика, которыми она сможет говорить с ним на ЭТУ тему. Но так ничего и не отправила. Решала, что “кто я такая” и “матери виднее”. Смалодушничала в общем.
Удивительно, но точку в этой истории, поставил другой шестилетний ребенок. Первоклассница Кира, дочь моей коллеги.
Кира с мамой тоже в эвакуации. Они вместе пекут печенье для наших воинов, украшают их синьо-жовтой глазурью, упаковывают в коробки и отправляют почтой практически на фронт.
Вчера получила от них очень ароматную посылочку “смаколики для поранених”. И сразу же отвезла её в госпиталь.
Кірочка, хлопці дуже дякували тобі за підтримку, за смачне печиво і за те, що у свої шість рочків ти – справжній патріот.
А я хочу поблагодарить Кирину маму. Которая помогла мне с этим воображаемым письмом без всяких слов. Ир, спасибо!
12.12.2023
Вечером подъехала к дому, и не успев заглушить мотор, почувствовала волнение.
Оглянулась. Всё как обычно. Зелёный огонек домофона, заснеженная парковка, старенький “форд” со спущенными колесами, который стоит на одном и том же месте вот уже двадцать два месяца.
У подъезда – фигура мужчины. Высокий, широкоплечий, в военной форме. Он бросил в урну окурок и направился к двери.
Что-то тревожное читалось в его жестах, осанке, походке.
Через несколько секунд раздался крик женщины. Чудовищный плач. Вой.
Его ни с чем не спутаешь. Так может рыдать только мать. По своему ребёнку.
Господи, еще час назад мне казалось, что я давно очерствела. Хоронила родителей одного за другим, болтала с мальчишками без рук и ног в госпитале, попадала под обстрел в городе, была контужена, ездила в сожжённые дотла дома друзей.
Но ничего в жизни не потрясло меня так, как это мгновение возле дома.
Походка военного, последняя затяжка, дверь, звонок, пожилая женщина.
– Ваш сын погиб.
Двухсотый.
Знаю, их тысячи. Море национальных флагов на кладбищах, билборды с именами героев на дорогах, свечи на страницах в соцсетях. Друзья, знакомые, одноклассники. Это страшно и больно. Это всегда слёзы, ком в горле и дикая ненависть. Но в этом горе есть какая-то примесь гордости, благодарности, восхищения.
Я сегодня застала момент, в котором нет еще ничего, кроме невыносимого крика матери. Это самое страшное лицо войны, которое мне довелось видеть, слышать, чувствовать.
Дышать не могу.
Твари, развязавшие эту войну, я не желаю вам смерти, нет. Желаю вам слышать этот крик. Снова и снова. Снова и снова. Вечно.
