Салтовка – первый район на въезд в город с севера и востока Харькова. 24го числа где-то в 3.10 я услышала какой-то грохот. Подумала что это приехали мусор забирать, легла спать дальше. Через полчаса это повторилось и тут я уже поняла, что это что-то другое. Телефон разрывался.

Открыла глаза и поняла что мои уже не спят. В новостях уже объявили о начале войны. В 15 минутах от моего дома, на выезде из города уничтожили склад боеприпасов. Первое что я сделала – заклеила окна во всей квартире, скотч мы покупали заранее.

Мои побежали за водой и провизией. Тем временем Харьков окружали русские и было слышно как идут бои на севере города. Меня трясло и я постоянно рыдала, клеила окна и плакала. Потом позвонила мама и сказала собирать чемодан. Распакую я этот чемодан только через 3 месяца.

Обстрелы становились всё сильнее и громче, мы спустились в школу в убежище, которое по факту было необорудованным подвалом где из вентиляции была дырка в стене, размером с кирпич. Если бы *бнуло в школу, мы бы там и умерли.

Первые два дня мы жили в школе, бегая между обстрелами домой зарядить тлфн и поесть. Спали мы там на стульях по очереди. Было одновременно холодно и душно из-за количества людей. Подвал рассчитан на 100 человек, а нас там было 300. Сверху постоянно стреляли.

На третий день пришли какие-то люди с автоматами и оцепили школу, никого не выпускали и говорили что они просто проверяют кто где и в безопасности ли мы. Мы обосрались и позвонили в 112 и 102. Те ответили что никаких проверок они не проводят и вероятно это диверсанты.

Пришёл какой-то мужик и представился начальником Липецкого отделения полиции и их якобы направили сюда. Акцент русский, в гражданском, Липцы оккупированы с первого дня войны. Тут мы поняли, что пахнет жареным. Потому как только они уехали мы убежали.

Дальше мы жили в коридоре, оборудовали там спальное место и почти оттуда не выходили. Русские обстреливали гражданские дома со второго дня. Потому про правило двух стен мы знали, но суть в том что мы живем на 5/5 этаже. Толку от двух стен не было, но деваться некуда.

Обстрелы были постоянные и интенсивные, но реально страшно стало когда мы услышали самолёт и как взрываются снаряды которые он сбрасывает. Русская рулетка, попадёт не попадёт. Я атеистка, но я молилась в те моменты когда слышала двигатель самолета.

На 4й день пропал свет, вода, связь и интернет. Русские попали в вышки связи, тэс, и в водонасосную стацию. Починить не могли месяц, так как был постоянный обстрел. Месяц мы прожили в темноте без понимания ситуации. Заряжаться бегали под свист ракет в соседний район в школу.

Тогда только связь и появлялась, быстро смотрели новости и бежали назад. Это было самое тяжёлое время. Тогда я научилась различать прилеты и отлеты, что конкретно летит и как далеко.

Бывали дни когда обстрелы были настолько сильные, что я думала это конец. Психика сдавала страшно, я либо плакала, либо спала сутки, почти ничего не ела, постоянно курила. На районе осталось только два друга которые прибегали ко мне на перекур, было страшно даже высунуть нос.

Тот месяц без света у меня мелькали мысли закончить это всё, просто вскрыться в ванной, потому что выносить эти постоянные обстрелы было невозможно. Каждую ночь засыпая я не знала проснусь ли утром. Нервы были на пределе. В какой-то момент я смирилась с тем что умру.

Я потеряла надежду на то, что мы спасёмся, потому я молилась, что умру быстро и не буду мучаться. Мы даже не всегда знали когда у нас воздушная тревога, сирену не всегда было слышно. А ночью с окна было видно, как русские пускают по нам грады.

Один из вечеров я сидела на кухне, как резко за окном стало светло как днём и раздался дикий грохот. Попали в газопровод. Потом они попадут в него ещё раз, только уже ближе к моему дому. Горело так, что освещало весь район.

И тут мы подумали что наверное надо думать куда уезжать. Пока заряжали тлфн обзванивали запад страны, обзванивали все объявления об аренде жилья в центральной части и ничего не нашли. Цены были либо заоблачные, либо не хотели сдавать Харьковским. Деваться было некуда.

Пришлось оставаться дальше. Страшнее русских только мародёры. Не один раз когда мы лежали в коридоре и слышали как они шляются по подъезду и прислушиваются есть ли кто-то дома. Страшно было пикнуть. А потом опять начинался обстрел.

Мы научились высчитывать когда русские спали, когда ели и во сколько обычно начинается обстрел. Это и помогало проскакивать в магазин или мыться когда утром давали воду. Потом это помогло уехать.

В апреле дали свет, вернулась связь и интернет. Количество обстрелов уменьшилось и как казалось в Харьков начала возвращаться жизнь, открылось немного магазинов, в продуктовые были поставки, мы даже выходили гулять. Счастье длилось не долго.

После одной такой прогулки случился прилёт ровно на то место, где 15 минут назад стояли мы с мамой. И тут я поняла, что ничего не закончилось и я зря расслабилась. Картина за окном не менялась.

Когда мы приняли решение попытаться уехать в Англию, подумали, что уже переждем визу на салтовке, так как обстрелов стало меньше. Но в конце апреля опять начался пи*дец и в один из дней прилетело к нам во двор. 100 метров южнее и меня бы не было. Обстреляли мой микрорайон.

И мы решили уехать на новые дома, так как там было тише. Спаковав с криком и боем бабушку, вызвали такси и обеденный перерыв русских рванули с салтовки.

На новых домах была абсолютно другая жизнь, казалось тут никакой войны нет. Пока над головой в сторону салтовки не летели русские ракеты или ночью не наблюдали обстрелы салтовки, а на утро всё также видели столбы дыма с салтовки.

Когда я уезжала из страны в Харькове было намного тише, пустили транспорт, открывались кафе. А потом бабушка звонила с криками чтобы я не вздумала возвращаться, потому что опять начинался лютый пи*дец.

Из последствий: посттравматическое стрессовое расстройство, я дергаюсь от каждого громкого звука, у меня ежедневные панические атаки, периодами истерики. Мне сложно понять, что опасности больше нет, почти каждую ночь мне сниться война, сниться что я на салтовке.

Многие мои друзья лишились домов, кто-то потерял близких людей, мы все потеряли прошлые жизни. А я все ещё мечтаю, что я открою глаза 24го февраля, встряхну голову, ах*ею от этого трехмесячного сна и просто пойду на работу, кутаясь в зимнюю куртку. И никакой войны нет.