23 ноября

Долго думала — стоит ли это писать. Но есть ситуации, в которых я не позволяю себе себя же сдерживать (даже если в итоге окажусь несдержанна, несправедлива, не права).
Сегодня снова была большая массированная ракетная атака россии на Украину. Во время пуска ракет мой сын был в школе. Буквально за час до этого появилась информация о заминировании школы (так «развлекаются» российские силовики с начала зимы 2022: ложные минирования школ и детских садов у нас происходит постоянно, и это тоже вид российской военной агрессии). Детей вывели на мороз, они там какое-то время стояли, ждали пока проверят — есть ли мины в школе, потом их запустили обратно. Уже перепуганных. Потом начались пуски ракет. Учительница написала нам, что нужно забрать детей до того, как волна воздушных тревог докатится до Львова. И мы с Янисом поняли, что у нас на это есть примерно 5-10 минут (школа в 30 минутах ходьбы от дома). Если не забрать ребенка до начала тревоги, не успеть вот в это окно между пусками ракет и их подлётом в сторону нашего города, то тогда он остаётся на всё время, пока совершается массированный ракетный удар, в школьном убежище. Родителей туда во время тревоги не впускают, детей не выпускают. В нашей школе убежище очень холодное, тесное.
И вот когда мы вызвали на последние деньги такси до школы, я зашла в Телеграм, чтобы посмотреть графики ориентировочного подлёта ракет к городам (у нас их периодически стали публиковать; их вычисляют, когда уже становится ясна траектория полёта ракет); и я увидела там какую-то параллельную реальность. Ту, часть реальности, которую я для себя раньше называла альтернативной российской культурой, «культуру сопротивления».
Сегодня я увидела публичную культурную реальность поразительную в каком-то смысле этого слова. Плюс: вижу я такие вещи не в первый раз. Самое неприятное, что исходят они от тех людей или сообществ, которые когда-то были мне близки или очень важны для меня, за чьими текстами и проектами я старалась следить уже после того как переехала в Украину в 2018: внутри себя я делала для этих людей «исключение», продолжала сопереживать им, читать, думать о них… И, возможно, в каком-то смысле продолжаю это делать (иначе я бы, наверное, этого не писала)… Спрашиваю себя: может это какая-то ошибка, поломка? Может в один момент всё изменится, всё станет по-другому?
При этом я понимаю, что ситуация не гомогенна, что есть разные люди, инициативы и разные акторы, которые действуют иначе (и они сами за себя говорят). Просто именно мне сейчас попадается или попадалось раньше вот такое. И «накопилось», «вырвалось».
*
Мне до конца непонятно, правда: как такое возможно? Мой близкий человек (украинец), думает пол года перед тем, как поменять аватарку на Фейсбуке — этично ли это делать сейчас. Потому что каждый день здесь — это траур, и не все проявления саморепрезентации, не все культурные процессы и опыты в такой ситуации уместны и вообще могут быть синхронизированы с ней.
Один из моих любимых украинских поэтов несколько месяцев не решался ничего сказать о своей новой книге, вышедшей в Польше, потому что — не время. Все, кого я знаю лично или просто читаю в фейсбуке — люди из среды украинского современного искусства, литературы, фем.активизма каждый день заставляют себя двигаться, жить, учатся заново улыбаться, говорить о себе — но говорить в контексте этой войны, потому что от неё невозможно сепарироваться.