У меня были свои 8 лет Донбасса.
8 лет назад к нам в школу пришел мальчик, сбежавший от войны, и стал мне самым близким человеком. Кто-то из одноклассников решил поддразнить «муж-жена» — так оно и понеслось.
8 лет страха, расставаний, поездок на родину, обстрелов, комендатуры, затиший и долгожданных встреч.
8 лет, за которые ни один мой родственник не подошёл к нему с вопросом. Ни разу не спросил, что на самом деле творилось в ДНР все это время. А возможностей было достаточно. Поэтому, когда наступило 24 февраля, я не удивилась реакции.
Вернее как, удивилась немного. Живя в комфортном инфопузыре, легко увериться в моральном достоинстве и адекватности окружающих. В конце концов, все как на подбор — образованные и интеллигентные физики, психологи, да инженеры. Дарят круглые суммы на Дни Рождения, никогда не хамят и даже слегка оппозиционно настроены. Не могут же они вдруг начать оправдывать очевидную мерзость.
«Хватит слать мне слезливую укропскую пропаганду. Где они были все годы, пока бомбили Донецк?»
Оказалось, могут. Хотя…
Ежели кто-то хочет говорить про Донецк, я всегда готова. Про то, как в один день в город пришли солдаты с танками и начали раздавать державную символику. Про первые провокации в полях на границе. Про бандитскую хунту подсаженной «народной власти». Про террор населения, избиения и вымогательства денег из пенсионеров местными полицаями. Про мечты о возвращении в состав родины. Про украинскую воду, газ и пенсии, за счет которых люди продолжали жить все эти годы. Только слушать на самом деле никто не хочет.
«Не может быть. Враньё.»
Наверное, делись я историями из телеграма или с десятых уст, могла бы понять и простить. Но тут же свое, родное, близкое. Или все еще недостаточно?
Вот тогда-то и начинаешь рефлексировать.
Спрашивать себя — были ли хорошие люди рядом, когда за закрытыми дверьми творилось домашнее насилие? Предлагали ли помощь, когда непрозрачно намекалось, что что-то не так? Сделали ли хоть что-нибудь, когда открытым текстом грозила опасность? И если нет, то не потому ли, что достаточно близко для них не будет никогда?
Аксиома этих 8 лет:
Безнравственность политическая — симптом безнравственности как таковой. Всегда.
