11 октября
Мы шли пешком. Большая часть пути до границы пришлась на ночное время. Впереди – горы, высокие, пугающе неподвижные и холодные. И пронзительно яркая россыпь звезд. За плечами рюкзаки, сумка с едой в руках и спящая дочь на твоем плече. Мне казалось, что этого не может быть.
15 октября
Сегодня мы получили чемоданы. Ты спишь, Кира прижалась к твоей руке. По крыше стучит дождь. Я разбираю посылку. Помню, как я металась, не понимая, берем ли мы чемодан в дорогу или нет. Как со слезами выкладывала одну вещь за другой, пытаясь уместить всю жизнь в рамки норм багажа. Я убрала игрушки. Так больно. Убрала свою одежду. Обойдусь. У меня дрожат руки, когда приходит то самое, окончательное решение – мы едем налегке. Иначе мы не дойдем, а это значит – не успеем. Осознание происходящего, опустошение и принятие. Я больше не торгуюсь с собой за каждый предмет. Мы все оставляем здесь, в нашем прошлом. Разбирая чемоданы, я поняла, как это мало – 40кг. Мы так ждали доставку. И так ничтожно ее содержимое. Почему я не сложила больше игрушек.. она бы улыбнулась. А я больше не чувствую, что есть что-то мое.
Я перестаю сравнивать и, кажется, немного привыкаю. Но, все же, гораздо чаще я ощущаю “нет”, чем “да”. И это очень странно – привыкать. Сначала твои глаза цепляет каждая мелочь, каждая трещина на штукатурке, каждый метр пройденного пути. А потом ты перестаешь замечать. Улицы сливаются в равномерный фон, на котором все громче звучат такие безответные и бесконечные, пустые и назойливые мысли. Я не могу быть там. И не хочу быть здесь. Между мирами, между жизнями.
16 октября
Я больше не могу говорить о простых бытовых вещах. И не могу не говорить о том, что происходит. О войне, смерти, бессмысленности, несвободе, унижении. Я не могу понять тех, кто защищается от мира, прикрываясь нелепым “не надо политики”. Нет больше никакой такой политики. Это то, в чем мы вынуждены существовать. Не надо делать вид, что ничего не случилось, что “это все печально, но я буду наслаждаться каждым днем, пока могу”. Когда не сможете, будет, увы, слишком поздно. Откройте уже глаза. Не молчите .
23 октября
Сколько. Сколько еще? Я пытаюсь не думать об этом. Ответа нет и надо как-то адаптироваться к тому, что все, чем ты располагаешь – это сегодня. Я нервничаю, что дни утекают сквозь пальцы, что все чаще я проваливаюсь в беспомощное состояние головокружения, слабости, физической и моральной тошноты. С самого утра мы совсем не выходили на улицу. Не понимаю, что не так. Мы словно больны без болезни. И так не хочется, просыпаясь, открывать глаза. Но я сделала все, что могла, чтобы она сегодня смеялась.
8 ноября
Я хочу домой. В привычную среду, к привычной жизни. Хочу проснуться не здесь. И каждый раз, когда я осознаю, что этого дома больше нет, мне очень хочется плакать. Я не могу представить себе быт среди беспросветной черноты. В стране, чье имя стало звучать как оскорбление, по уши утопленной в грязи. Во лжи и бесправии, ненависти и насилии. Я не знаю, как можно отдать ребенка в школу, в которой учат быть тупым, агрессивным и беспомощным рабом с оружием в руках. Как смотреть в глаза людям, с улыбкой отдающим своих детей на убой. Мы с тобой стали чужими везде. И здесь, и там. И я не знаю, где нам найти свой дом. Но слез почему-то больше нет.
