Когда все началось в феврале, я вообще не имела ни активистского опыта, ни соответствующего круга общения. Я живу в провинциальном городе, в моем близком кругу не было ни единого человека, который бы участвовал в каких-то оппозиционных инициативах. Плюс из-за проблем на работе я почти не следила за новостями и была совершенно не подготовлена к 24 февраля.

Я не могла действовать открыто. До войны у меня была связь с той самой госструктурой, которую не любят все активист_ки. Я не знаю, какие последствия будут, если я засвечусь с таким бекграундом, у меня нет кейсов. Но жить, как прежде я уже не могла и решила, что я могу обратить это на пользу, ведь я знаю, как эти структуры работают. Так я создала анонимный канал, чтобы объяснять как устроена пропаганда, как сохранять ресурсное состояние и не попадаться, чтобы как можно дольше действовать спокойно.

Позже за неимением вариантов мне пришлось снова устроиться в госструктуру, но уже публичную. Z-пропаганды внутри было минимум, со многими сотрудниками, кому до 30, можно было спокойно дискутировать, они тоже не поддержали вoйнy. Но, на активную деятельность они были не готовы, а при вышестоящих топах высказываться все же никто не мог, ведь увольняли и за меньшее, например, за фото в купальнике.

Малое, что я смогла сделать — освободить рабочий чат от шуточек над вoйнoй.

Я впервые вышла на улицу в день, когда была объявлена могилизация. Подожгла лист с надписью „Мёртвые сраму не имут, за них в ответе живые“. Моя акция была недолгой, но красивой. Лист обычно начинает гореть по краям, и в темноте буквы хорошо подсвечивавются. И я не попалась, потому что изначально правильно выбрала место, где людей много, а силoвиков нет.

Но самой эффективной, как мне кажется, была акция, которую я провела прямо на рабочем месте. Моя организация делает довольно масштабные культурные мероприятия, куда приезжают топ-руководители, интеллектуальная элита со всей страны. Зная о предстоящем мероприятии, я распространила на месте его проведения листовки ФАС с контактами комитета против мобилизации. Могу поделиться, что лучшее место для этого — туалет. Засовываешь несколько штучек в барабан вместе с бумагой, человек потянет, и листовки выпадают, не заметить нельзя. А ещё туалет — интимное место, — никто не увидит, сохранит он себе листовку или нет. Также там нет камер, вычислить вас будет практически невозможно, особенно если не соприкасаться с листовками, а оставлять их через бумагу или перчатки. Я не только там оставляла, но эта идея была одной из самых прекрасных спонтанных.

Помимо этого, я всегда выступала за полное соблюдение трудовых прав, которые там откровенно нарушались. Я была весьма неудобной сотрудницей, и меня заставили уволиться. Я не переживаю по этому поводу, считаю, что на моей стороне правда, я живу в согласии со своей совестью, а потому никогда не пропаду. Теперь я буду стремиться к получению более свободной профессии, чтобы образ жизни позволял мне уделять больше времени активизму.

Я желаю каждому и каждой из нас безопасности, ментальной стабильности и взаимопонимания с близкими по чувствительным для нас вопросам. У меня нет ни капли сомнения, что у нас все получится, и это лишь вопрос времени