Наама Naama Gal

Вечеринка стрельбы

(пост сокращён и начинается с последнего момента, когда они были ещё вместе начало в 1-м и втором комменте)

“… Дария читает нам, Шма Исраэль, и мы просто все вместе молимся, чтобы это дело уже закончилось. Но на самом деле всё только начинается.

Мы выскакиваем из машины, застрявшей в пробке и встречаем толпу пеших террористов, вооруженных всеми видами оружия, и мы понимаем, что самое время бежать и усердно молиться, усердно, очень усердно. Вот тут я осознаю, что, если кто-то выживет в этом переплёте – это будет просто чудо, и отныне все в руках судьбы. Через четверть часа бега под огнем со всех сторон какой-то парень затолкнул меня в мусорный контейнер, где мы спрятались – я и еще человек 10 – на 3 часа. Вокруг нас стрельба, крики «Аллах Ахбар» и прочие перлы мудрости, а сердце только молится, чтобы кто-нибудь остановил этот хаос…

Где ЦАХАЛ (армия)? полиция? кто-нибудь? что-нибудь? Над нашими головами летят ракеты, полиция не отвечает, никто не отвечает, толпы людей получают ранения, кричат со всех сторон, свистят пули, взрываются машины и бесчисленное множество свирепых террористов с оружием и в шлепанцах (некоторые даже без шлепанцев) прыгают, аплодируют и стреляют. Они приехали праздновать в мою Нову.

Примерно 3 часа мы прячемся в контейнере под раскалённым солнцем, мокнем от жары, повсюду наша собственная моча. Звуки террориста очень близко к контейнеру, я прошу одну из девушек, которая лежит рядом, вести себя потише, чтобы он не нашёл и не пристрелил нас. Она сказала, что ей нужно сменить положение, и двинулась. Пластик, который был в кучах мусора под нами, скрипнул. И менее чем за долю секунды террорист уже вошел в контейнер, перестрелял нас всех и вышел с криками «Аллах и Акбар». Двое симпатичных хороших парней получают по пуле в голову и падают у нас на глазах, девушки ранены в тело, а я получила две пули в левое бедро, одну в правое бедро и еще одну в плечо, которые, как позже выяснилось, пронзили подошву Ноам, и за одно я спасла ее левую ногу.

Я звоню маме, чтобы сказать ей, что люблю ее, но на этот раз я не выживу… Крики, пот, кровь, мусор и тело, которое теряет всякий смысл, когда ты настолько пуст. Затем началась гонка со временем и вереницей ангелов, которые заботились о моем возвращении из смерти в жизнь. Ром Бреслав, работавший на мероприятии охранником, подбегает ко мне с Игилом Римони (продюсером и руководителем службы безопасности) открывают контейнер и говорят, что мне нужно доползти до края контейнера, чтобы эвакуироваться. Мы оказались под обстрелом. После более чем получасового притворства мертвой, под мешками для мусора, на солнце и потери большого количества крови, я понимаю, что должна из последних сил ползти среди трупов к Игилу и Рому. Я добираюсь до них, и Ром (которому уже прострелили обе руки) несёт меня, улыбается и говорит: не волнуйся, я спасу тебя. Между выстрелами и ракетной пальбой, когда ему прострелили обе руки, он был занят спасением людей. Ром пропал без вести примерно с того момента, когда вытащил меня, и я молюсь, чтобы он выжил в этих ужасах… со своей огромной улыбкой

В подразделении солдатам не хватает мед.снаряжения, мне накладывают жгут только на левую ногу, на лбу помадой пишут время 12:00, и мне остаётся только молиться, чтобы вопреки законам природы все мои органы остались при мне.

Полицейская машина эвакуировала меня под огнем и стрельбой со всех сторон. Я свернулась клубком и истекала кровью на заднем сиденье, а полицейский закрывал меня своим телом, чтобы я не пострадала от этой стрельбы. Приезжает первая скорая помощь, фельдшер в шоке, у него нет доз крови, нет обезболивающих. Когда сотрудники поняли, что у них нет того, что мне нужно, было решено под огнем отвезти меня в другую машину скорой помощи, где Ноам, Ноа, Хани и Яара совершенно уверенно и хладнокровно принимают меня, несмотря на осознание, что я буквально в сантиметре от смерти, растеряна и уже с трудом говорю. У Яары тоже кончились обезболивающие, поэтому она тут же останавливает другую машину скорой помощи, через окно ей вручают ампулу кетамина, что просто меняет всю картину. Яара вкалывает его мне в плечо, и через 30 секунд отключаются и тело, и мозг. Я в отпуске на Гавайях.

Никаких чувств, никакого понимания и никакой мысли о том, смогу ли я когда-нибудь действительно выбраться из этого кошмара. Зависаю над ситуацией и толком ничего не понимаю, почему я здесь, почему террорист застрелил меня? Почему мы оба оказались в такой ситуации? Мои друзья в безопасности? Где Инбар? И еще тысяча вопросов о том, довольна ли я той жизнью, которую прожила до сегодняшнего дня? Потому что сегодня она заканчивается. Есть ли что-нибудь, что я бы изменила? Я вспоминаю тех, кого люблю и с кем не общалась в последнее время? Мне не верится, что можно думать так много мыслей одновременно именно в ту секунду, когда я так пристально смотрю на смерть.

Проведя в машине скорой помощи очень много времени и потеряв много-много крови, я прибываю в Асуту Ашдода. В тумане, без сознания, без крови в венах (мне открыли главную артерию на шее), и в меня начали вливать дозы крови. Отсюда историю уже рассказали врачи, потому что меня там не было. Просто мое героическое тело, лежащее на операционном столе рядом с ангелами, которые решили спасти мне жизнь…

Через день, который показался мне месяцем, я просыпаюсь больнице, я дышу и двигаю правой ногой, двигаю левой. Я вижу, как оба моих родителя стоят воодушевленные произошедшим с ними чудом, осознаю, что мою левую ногу в конце концов не ампутировали, и благодарю Бога за то, что я наконец-то в безопасном месте, и что я даже жива.

В этот момент я узнаю, что нашего дорогого Илькина уже убили. Даша и Эден остались невредимы, а Инбар была похищена Хамасом в направлении Газы. Мозг все еще не в состоянии осознать масштаб ситуации. После почти дневной войны за существование, я была обезвожена и слаба. Абсолютно голодная жду следующей операции, туман и всё расплывается, получаю море крови. Внезапно прибыл еще один ангел – Ади. Она смачивала мне рот водой, чтобы я не умерла от обезвоживания, и учит меня снова дышать без аппарата искусственной вентиляции легких. К тому времени, когда я смогу полностью проснуться, меня уже везут на очередную операцию к доктору Моррису Топазу, пластическому хирургу, разработавшему уникальный метод лечения огнестрельных ранений, включающий в себя серьезные конструкции из пластика, железок, швов и введение антибиотиков прямо в раны под специальные губки, которые они накладывают на все ранения.

На следующее утро после операции я просыпаюсь в растерянности от бесконечной боли и понимаю, что теперь начинается настоящая битва за то, чтобы снова встать на ноги. Теперь мне приходится стараться спать больше часа подряд и при этом не видеть во сне ни одного моего друга, которого уже нет в живых, ни наглого террориста, стрелявшего в меня, ни взорвавшихся машин. Передо мной, или органы моих друзей, которые летели мне в лицо, когда их убили в мусорном контейнере и то, каково это – умереть? Мысли не заканчиваются и не скоро закончатся ни у меня, ни у людей, которые пережили это там со мной или потеряли близких и любимых людей.

Прямо сейчас я нахожусь в состоянии бесконечной благодарности за то, что я жива, и что некоторые из моих друзей тоже пережили это (к сожалению, не так много), люди и раввины приходили ко мне, чтобы получить от меня удачу. Я вышла из дома наивной 25-летней девушкой из Хайфы, и вот я ранена на войне, и являюсь теперь медицинским чудом, от которого люди пытаются получить удачу.

Спасибо всем ангелам – врачам, персоналу, друзьям и родителям, которые спасали меня от начала и до конца, без вас меня бы здесь сегодня не было“

Трое из пяти…

Я перевожу третью историю из пяти. И очень мечтаю перевести ещё один рассказ – об Инбар, которая была схвачена террористами и вывезена в Газу. Я хочу перевести ЕЮ написанный рассказ. Очень хочу…

Пятой истории, рассказанной автором, уже точно не будет никогда.

Вечная память этому светлому мальчику – Илькину – верному другу, покоя его доброй душе…