24 февраля
Как мы тут?
Сегодня это вопрос номер один слышу от мам из Днепра, до друзей из Израиля весь день.
В 5 утра мне в лицо прыгнула собака, испугавшись взрывов. Я посмотрела в окно и решила, что это мусорная машина. Выпила воды, прижала Максика посильнее и попыталась заснуть, засунув беруши.
Когда в 6 утра зазвонил телефон, поняла, что это беда.
До последнего я старалась держать мозг холодным. И даже придумала написать пост – вещи, что не дают мне сойти с ума сейчас.
Но сегодня все те способы уже не помогают.
Утром приехал племянник, втроём оказалось быть дома, собирать вещи и обсуждать с какой стороны бахнуло, полегче.
На всякий случай я спаковала чемодан. Потом полила цветы и только потом смогла приготовить завтрак.
В 11 вышли на улицу с собакой. Пробки рассосались, в продуктовых и аптеках очереди, людей немного и стояла небывалая тишина для четверга.
Была тишина. Пока сильно не бахнуло и не задрожала земля под крыльцом зоомагазина, где мы стояли за кормом зверям.
На пятницу у меня запланировано домашнее задание в кулинарной академии, в субботу будет генеральная уборка. Один из выходных мы хотели провести в городе, а не в лесу, как обычно.
Просто погулять по весне, которая также внезапно пришла под наши окна.
25 февраля
Уехали из Киева.
Сегодня в 4:20 над нашим домом разорвалась ракета, самый большой полыхающий обломок улетел в дом через несколько кварталов.
Как только закончился комендантский час, мы взяли клетки с птицами, собаку и уехали к родственникам в село. Нервы накалились, как те ракетные куски.
В селе меня окатило бризом нереального. Картина была из какой-то другой жизни – яркое небо, бабушки на лавочках, соседи, что красят забор, и петухи, что защищают своих кур от понаехавших.
На фото одна из них провоцирует.
Вечером стало тоскливей. Мы поужинали, прогулялись по темному селу с собакой (болонка в куртке подвергся резкой критике местных псов) и сели за новости.
В селе ночь наступает днём, по моим меркам. 19:00 – время, когда готовятся ко сну и смотрят вечерние выпуски новостей. Потому что вставать нужно рано.
Хочу проснуться завтра также. С криком петуха во дворе, того самого, что обороняет покой своих кур. И больше ничего не хочу слышать.
5 марта
Восьмой, Девятый, Десятый день войны.
Утро начинается с переклички. Как вы?
Где вы?
Потом – в новости. Как в омут. Знаю, что там только кровь, ракеты, боль, АЭС, слёзы. Но не могу по другому.
И страх, он каждый раз, каждый день, каждый час такой разный. Липкий, колючий, жжёт, как разгоряченный шар. Даже интересно, каким ещё он может быть.
После переклички гуляю с болонкой по селу (собака наотрез отказывается делать свои дела на пелёнку и прилегающий к пелёнке огород). Хожу и смотрю на домики, уютные дворики, оплетённые спящей лозой заборы. Слушаю возмущённый лай собак, кряхтенье взъерошенных гусей у колодцев.
И в голове не укладывается, как за несколько дней можно было до тла «спасти» десятки таких сел, сотни домиков, заборов с лозой, гусей и колодцев. Превратить в уголь и центр ада тысячи человеческих жизней.
Голова рвётся на куски, а они режут слезные каналы, и я постоянно реву. Сто раз на день реву.
11 марта
Шестнадцатый день войны. Ровно две недели эвакуации.
Друзья пишут, Таня, давно ничего не выставляешь, не молчи.
А у меня какая-то 11-я стадия принятия. Настроение – молчать, лежать на диване лицом к стене и считать на ковре узелочки.
Спасибо судьбе, что у меня есть эти узелочки, тепло. И ковры. Здесь их очень много, на полу, стенах, мебели. К огромному удовольствию болонка.
Целыми днями в моих руках телефон. Смотрю разные источники, читаю новости, переписываюсь с друзьями, седею от фото.
Удивляюсь, как многие в Инстаграм умеют делать красивые картинки в военное время. Я не то, что фотографироваться, смотреть на себя не могу. Утром умылась, нанесла кремы, завязала из волос дульку и пошла украшать село.
О моей психике заботится Инстаграм. Лента показывает как заплетать косы, как быстро складывать футболки и что добавлять в омлет. И изредка вот те красивые фото.
Позавчера пришли отличные новости. Вышла на связь Зоряна из Харькова. Пишет «привет, были 12 дней в подвале, в +4, без света, газа и еды. Выбрались, с сыном эвакуируемся».
И я подумала вот, наконец, тот слабый огонёк в конце душного тоннеля безумия.
Но сегодня мой тоннель снова засыпало завалами от ракет. Утром орки затронули святое. Мой Днепр. Скинув 3 бомбы на мирно спящий город.
Снова прилетели «спасать». И «спасли» мою свекровь от старых окон в доме.
17 марта
Двадцать второе утро войны.
Говорят, за три недели у человека вырабатывается привычка, он осваивается и начинает жить по новому.
Но это все работает в другом случае, не на войне. Как под этот ад можно адаптироваться, боюсь, ни один психолог не ответит.
Очень по-детски, в каждом новом дне я ищу приметы.
Когда я была в третьем классе, в магазине «Военная книга» купила маленькую чёрную брошюру с расшифровкой примет.
Например, щеки чешутся и горят – к слезам. Локти чешутся – к горю. Глаз дергается – к плачу. Уши горят – плохим словом в поминают.
Это потом я выросла и поняла, что с зудящими локтями к дерматологу, а со всем остальным – к психологу.
Но в условиях дикого стресса мой мозг вернул меня снова к той книжечке. И каждый день теперь все те приметы сбываются. Все плохие приметы сбываются.
А пока писала пост, вспомнила, что таки выработались у меня новые приметы и привычки:
• стиральная машина на отжиме ≠ летящая ракета
• захлопнутые соседом двери гаража ≠ упавшая бомба
• медленно едущий старый мотоцикл ≠ вертолеты в небе
• проезжающая по ямам фура ≠ взрыв снаряда
Когда закончится война, уже знаю, где буду первым клиентом. У дерматолога и психиатра.
18 марта
На двадцать третий день войны болонок решил заболеть.
Я ж говорю, сейчас сбываются все самые страшные страхи. И вот, пожалуйста.
Страх N 351, ч.17, п.9.
Работающая четыре часа в день аптека находится в 20 км от меня.
А о практикующем ветеринаре тут знают только по пенсионеру, что в юности осеменял коров.
Вытрусила вчера всю аптечку, вроде с утра собаке полегче.
Узнала новую примету – если курица снесла маленькое яйцо, к мелким хлопотам.
И если лечение Макса – мелкие хлопоты, то что же года просто хлопоты.
Постепенно превращаюсь в местных охающих бабушек в очереди за молоком.
23 марта
Двадцать восьмой день войны.
Пятнадцать минут назад закончился длинный комендантский час и за окном опять несётся жизнь.
Снова нельзя было выходить на улицу почти двое суток (болонок негодует, но слава богу у нас огород).
А на улице царит календарная весна. Наша, настоящая, пока не пришла.
С солнцем и теплом, наверное, случился выброс витамина Д и я стала мечтать. А вчера впервые за месяц ржала до слёз от слова «егненок».
Я мысленно представляю, как встречу весну в Киеве. Подойду к шкафу в прихожей, надену новое пальто (бледно-сиреневое, с запахом) и кроссовки (купила в последнее мирное воскресенье).
Потом мысли путаются, сбиваются и дальше шкафа с вещами фантазия не рисует ничего.
Еще и потому, что шарахаюсь разных звуков. Прислушиваюсь, настораживаюсь.
-Таня, Таня, – кричу хозяйке дома, – вы слышали лязг?
-Слышала, то колхозный трактор на дороге, китайская ерунда.
-Что это за рёв? Котёл сломался?
-Да нет. Один за другим летели. Я только не поняла, один другого догонял что ли?, – отвечает Татьяна, показывая направление, откуда появились самолёты.
В этом месте мой шкаф всегда захлопывается. За створками исчезает пальто, обувь, моя уютная квартирка, залитая солнцем и весной.
Ещё подождём, наша пока не пришла.
Продолжение следует…
